Fedina E_Malyi Lev 1

Неясная тоска сжимала сердце. То ли пейзаж слишком напоминал земной, то ли грызли

воспоминания. Тусклое белое солнце пряталось за облаками как в ячменном киселе, пахло

илом и торфом.

- Ол, ты живой? - вякнул передатчик голосом Конса.

- Полет нормальный, - отозвался Ольгерд.

Звенела мошка, чавкала трясина. Сапог соскользнул с поваленного дерева, и Ольгерд

одним коленом влетел в торфяную жижу. Брызги украсили и лицо, и кепку.

- Зела! - закричал он, поднимаясь, - Зела, ты где?!

Ему ответила тишина, вязкая как вата. Он шел и кричал снова. Он срывал горло, пока

самому не стало смешно. Что происходит? Зачем он здесь пугает лешаков? И что ей делать на

болоте?

- Клюквы хоть набрал? - не унимался насмешливый Конс.

- Огурцом закусишь, - ответил ему Ольгерд и отключил передатчик вообще.

Из одного болота он через сухой перешеек попал в другое. Там была такая же

безрадостная картина. От тишины и однообразия пейзажей ему казалось, что он сходит с ума.

- 164 -

- Зела! - еще раз рявкнул он.

Вдалеке, в тумане, от чахлых кустов отделилась фигурка в длинном платье и спотыкаясь

пошла к нему навстречу. У нее были желтые, как осень, волосы, они горели, как яркие листья

кленов, как будто солнце вышло из-за туч и осветило своим золотым блеском хмурые

окрестности.

- Ольгерд! - визгнула она, - я здесь!

Чавкая коричневой жижей, они торопливо шли друг другу навстречу, потом уже бежали.

Зела провалилась по пояс в трясину, но он успел вовремя.

Ее туфли они вытащить так и не смогли, юбка насквозь пропиталась грязью. Она сидела

на кочке, зябко поджимая перепачканные пальчики босых ног, и дрожала мелкой дрожью. Он

накинул на нее куртку и взял ее ступни в ладони, чтобы согреть.

- Зела, как ты сюда попала?

- Заблудилась, - сказала она, стуча зубами, - я почему-то ничего не помню. Как ты меня

назвал?

- Зела.

- Мое имя Ла Кси.

- На Земле мы звали тебя Зелой. Тебе нравилось.

- На Земле... - повторила она задумчиво, - странно... ничего не помню.

- Меня-то ты хоть помнишь? - спросил он с отчаянием.

- Тебя? Конечно.

- И то хорошо. А Леция?

- Леция? Кажется, помню.

- А Конса?

- Конса? - Ла Кси пожала плечом, - нет. Не знаю никакого Конса.

- Он твой хозяин, Ла Кси.

- Какой еще хозяин? - изумилась она, - ведь это ты меня нашел. Я хочу быть только с

тобой, Ольгерд.

«Бедная девочка», - подумал он, - «три дня в этом аду!» Он сел рядом с ней на кочку и

обнял ее за плечи.

- Теперь все будет хорошо, детка. Я тебя никому не отдам. На этот раз уж точно. Можешь

говорить мне что угодно: что все это неправда, что ты любишь другого...

- Я люблю тебя, Ол.

- Повтори, - попросил он.

- Я люблю тебя, - улыбнулась Ла Кси, вытирая с лица остатки грязных брызг, - я никого

кроме тебя не помню, не знаю и знать не хочу. Я все забыла. Кроме тебя.

- А моего отца? - почему-то спросил Ольгерд, - Ричарда?

- У меня никого не было, кроме тебя, - упрямо повторила Ла Кси.

******************************************

****************************66

Посадочный антиграв опустился в предгорье, в условленной долине. После полутора

месяцев в звездолете даже слякотная осень, царившая в этих широтах, казалась прекрасной.

На западе поднимались тупоносые бурые горы с черными изломами, трава выстилала долину

однотонным желтым ковром. В низине, огибая горбатые камни, тек ручей.

Ингерда была единственной женщиной в десанте. Наверно, проку от нее, в случае чего,

было бы мало, отец взял ее как на экскурсию, потому что ни в чем не привык ей отказывать.

Она и смотрела по сторонам, как на экскурсии, чувствуя себя абсолютно защищенной.

Огромный Бредфи подал ей руку, когда она спускалась по ступеням, он относился к ней

как к занятной куколке, но это почему-то не раздражало. Вот Леман ее действительно не

любил. Он был единственным, кто возражал, чтобы взять ее. Отец его выступление

проигнорировал.

- 165 -

Все вышли и стояли, с шумом вдыхая холодный влажный воздух, заново привыкая к

открытому пространству, приспосабливаясь к чужой планете, ее краскам, ее запахам, ее

капризам. Отец взял самых надежных: Бредфи, Лемана и Туки. Они все летали с ним не один

раз и понимали друг друга с полуслова. У них даже язык жестов был отработан.

Леман застегнулся на все молнии и развел руками.

- Потерпи, - сказал отец, - если Конс сказал, значит, встретит.

- Может, долина не та? - спросил Туки.

- Потерпи, - повторил Ричард.

Ингерда замечала, что он волнуется. Это почти не было заметно, может, ресницы

дрожали чуть чаще, может, лицо его было слишком напряженным, может, дыхание слишком

глубоким. В космосе он был совершенно спокоен. Она любовалась им во время дежурства и

все время просилась выйти в его смену. Встреча с аппирской планетой неуловимо изменила

его.

- Посиди в антиграве, - посоветовал он, - ветер ледяной.

Глаза у него были грустные, как у бездомного пса.

- Па, все будет хорошо, - успокоила его Ингерда, - никуда она от тебя не денется.

- Что? - не понял Ричард.

- Она любит только тебя. Я всегда это знала.

- Нет, девочка, - он усмехнулся, - все было не так.

Антиграв стоял, упираясь в почву четырьмя опорами, пучеглазый, как яичница-глазунья,