— Итак, к несчастью для тебя, у нас есть счёты с твоим отцом, — я слышу его южноафриканский акцент, который давно забыла, слышу, как он плюёт, и не понимаю, почему этот мужчина здесь, почему я здесь.
Я начинаю дрожать, и страх набухает в груди до тех пор, пока не начинает душить.
— Я не понимаю! — кричу я, когда страх становится слишком сильным, чтобы его выносить.
— Я знаю, моя девочка. Мне очень жаль, но именно так обстоят дела. Ты знаешь, как это работает. Дети платят за грехи своих отцов.
Дверь снова открывается, и входят три человека. На мгновение я могу видеть только их силуэты на фоне резкого солнечного света, льющегося позади них. Один из мужчин держит камеру и возится с ней, пока красный индикатор не начинает мигать.
Зачем, нахрен, им нужна камера?
Другие два подходят ближе ко мне, и мой взгляд устремляется к ним.
Стивен! Стивен один из них?
Стоя неподвижно, я могу только дрожать и смотреть.
Как же я была неосторожна. Все это время они наблюдали за мной. Я совершенно забыла, что скрываюсь, чтобы выжить.
— Скажи своё имя на камеру, девочка, — приказывает мистер Аттридж.
— Каси Смит, — выпаливаю я. Я не хочу разозлить их.
— Настоящее имя! — раздраженно огрызается он, и я вздрагиваю от враждебности в его голосе.
— Кара Эллисон, — стук моего сердца отдаётся в ушах.
— Скажи дату своего рождения, — снова приказывает он.
— Девятое октября, — я стараюсь смотреть одновременно на каждого, но в основном на Стивена и мистера Аттриджа.
— Кем тебе приходиться Ральф Эллисон? — рычит он, и мой желудок скручивается от ужаса.
— Он мой отец, — хнычу я.
— Всего десять минут, парни. Нам нужно достаточно плёнки, чтобы этот кусок дерьма осознал, что мы настроены серьёзно. После того, что мальчики сделают с тобой, твой дядя прибежит тебя спасать, так же, как тогда, когда я убил твоих родителей. Не сердись, Кара, просто так всё устроено. Без обид, — я смотрю на мистера Аттриджа огромными от ужаса глазами, когда он протягивает сигарету мужчине рядом с ним. — Держи, Генри.
А затем он уходит, оставив меня с тремя мужчинами.
Когда дверь камеры закрывается, вспыхивает яркий свет, на меня направлен луч прожектора. В ярком свете всё остальное вокруг меня тускнеет. Моё тело начинает трястись, и я вжимаюсь обратно в холодную стену.
Что происходит?
Что они собираются делать?
Миллион ужасных сценариев проносится в моём сознании, стягивая холодной хваткой паники мои внутренности.
Генри двигается первым и идёт прямо на меня. Он выглядит, как громадная тёмная масса. Я кричу и уворачиваюсь в сторону, но мужчина хватает меня за руку, дергая обратно.
На меня падает ослепительный свет, и крошечная красная лампочка говорит мне о том, что они записывают всё это.
Голос Генри — это злобное рычание, которое будоражит каждый нерв и заставляет мои внутренности дрожать.
— Не стой столбом. Тащи свою задницу сюда и оставайся внизу.
Меня насильно вытаскивают из угла. Я теряю равновесие, а мои колени с силой ударяются об пол. Зубы стучат, и я прикусываю язык.
— Снимай куртку, — рявкает Генри.
— Нет! — визжу я, пытаясь отодвинуться. — Пожалуйста, не делайте этого. Я ничего не знаю, — прошу я, и это всё, что мой мозг может придумать в этот момент.
От паники мои движения становятся бешенными и неконтролируемыми, а воздух становится горячим и спёртым из-за количества людей, находящихся в небольшом пространстве. От дыма сигареты мне хочется заткнуть рот.
Стивен встает перед светом, что заставляет его исчезнуть. Секунду я сижу в шоке, прежде чем все мои чувства устремляются обратно ко мне. Пальцы Генри вонзаются в мои лодыжки, и он дёргает меня к себе. Я падаю на спину, а моя голова ударяется о жёсткий стальной пол, вызывая ещё один гулкий звук, который создаёт вибрацию на полу и в моём теле. Я начинаю паниковать, от удушья мои внутренности сжимаются.
— Пошёл ты! — я плюю в них и начинаю пинаться со всей оставшейся в моих ногах силой. Мне удаётся ударить Генри в грудь, и он падает на задницу.
Я использую этот момент победы, чтобы подняться на руки и колени. Я отползаю, и каждое движение, что я делаю, отдаётся эхом в крошечном пространстве.
Стивен следует за мной, и я спешу встать на ноги, чтобы убежать или, по крайней мере, защитить себя. Мои инстинкты, наконец, сработали. Лучше поздно, чем никогда!
Яркий слепящий свет мешает видеть. Мужчины набрасываются на меня, и испуганный крик вырывается из меня. Так много рук пытаются схватить меня.
Я дёргаюсь и бью, но чувствую, что промахиваюсь. Всё, что я слышу, это тяжёлое дыхание, безусловно, моё собственное и их, приближающихся ко мне.
В одно ужасное мгновение мои руки болезненно дёргают назад, а затем куртку срывают с моего тела. Моя задница жёстко ударяется о пол, когда меня толкают вниз.
Я продолжаю биться, пинаясь ногами и рычать, как одержимая. Страх захватил каждую мою частичку. В этом безысходном ужасном состоянии есть только одна мысль — выживание. Я должна пережить это каким-то образом.
Я всегда думала, что жизнь была холодной. Я всегда описывала её холодной. Я была так неправа, так сильно неправа.