Фауст

Чтоб пламя жизни царственного тела

Ей всплеск волны прозрачной охладил,

Ногой она касается несмело

Хрустальных струй. Но что за взмахи крыл

По глади вод зеркальных шумно плещут?

В испуге девы все бегут, трепещут;

Осталась лишь царица их одна,

И вот стоит, спокойная, она,

В тщеславье женском радостно-надменна,

Глядит, как князь прекрасный лебедей,

И кроток и настойчив, нежно к ней

Прильнул, лобзает робко ей колена.

Вот осмелел он, стал совсем ручной,

И… но туман густою пеленой

Раскинулся над милою четой,

И скрылася прелестнейшая сцена.

Мефистофель

Чего ты тут не видел, милый мой?

Так ростом мал, а фантазер большой!

Я ничего не вижу.

Гомункул

Без сомненья!

Ты – северянин средневековой,

Туманного ты, друг, происхожденья!

Где рыцарства и папства длится спор,

Возможен ли свободный кругозор?

Тебе лишь мрак любезен от рожденья.

(Осматривается.)

Как все здесь неприветливо! Какой

Противный камень – бурый, грязный, мрачный,

Весь стрельчатый, причудливый, невзрачный!

Проснись, бедняк, – сейчас, объят тоской,

На месте он умрет! Простор природы,

Красавицы нагие, лес и воды

И лебеди – вот чем он поглощен,

Вот что ему рисует вещий сон!

И чтоб он мог ужиться здесь? Помилуй!

Уж я уживчив, да и то насилу

Терплю все это! Прочь отсель, долой

Весь этот вздор!

Мефистофель

Уйти я рад, – по чести.

Гомункул

Всего приличней для солдата – бой,

А хоровод – для девки молодой, -

Все хорошо, когда оно на месте.

Да вот – припомнил кстати я сейчас.

И к цели нет для нас пути короче:

Теперь на юге – празднество как раз

Классической Вальпургиевой ночи.

Вот средство наилучшее, чтоб он

К своей стихии вмиг был приведен.

Мефистофель

Я не слыхал об этом.

Гомункул

Было б чудо,

Когда б ты слышал что-нибудь о том:

Ведь вам, по части призраков, покуда

Один лишь мир романтики знаком.

Но если поразмыслить – отчего же

В классическом не быть им мире тоже?

Мефистофель

Куда же мы должны направить бег?

Уж не люблю античных я коллег.

Гомункул

Северо-запад – край, где вожделенья

Свои ты любишь тешить, сатана,

А наши все, наоборот, стремленья

К юго-востоку. Там лежит страна,

Где по равнине тихой, сквозь дубровы,

Потоком вольным стелется Пеней;

Она ведет к ущельям, а над ней

Лежит Фарсал, как старый, так и новый.

Мефистофель

Ох, уж избавь от этих пустяков,

От вечных ссор тиранов и рабов!

Мне надоел раздор их бестолковый.

Тоска одна: начнут переставать,

Вдруг, смотришь, все передрались опять

И вновь шумят, заметить не умея,

Что это только штуки Асмодея.

Свободы ради дым идет столбом,

А попросту дерется раб с рабом.

Гомункул

Оставим их: людей ведь не исправить!

Всяк защищать права свои умей

От детских лет до старости своей!

Нам только б друга на ноги поставить!

Когда ты знаешь средство – испытай;

Не знаешь – мне во всем свободу дай.

Мефистофель

Хоть брокенских я знаю штучек много,

Но заперт мир язычества мне строго.

Народ Эллады – хоть и дрянь народ,

Но возбуждать он чувственность умеет,

К грешкам веселым он людей влечет;

На наших – мрак все как-то тяготеет.

Но что же будем делать мы и как?

Гомункул

По женской части ты, мой друг, не промах:

Тебе я новых покажу знакомых,

Ведьм фессалийских: это не пустяк!

Мефистофель

(похотливо)

Гм! Фессалийских ведьм! Оно, конечно,

Знакомства с ними я давно ищу;

Едва ль ночей им много посвящу,

Едва ли ими увлекусь сердечно,

Но навестить, попробовать…

Гомункул

Скорей!

Раскинь свою ты мантию пошире

И вместе с рыцарем на ней,

Как прежде, мчись вперед в эфире!

Я впереди вам посвечу.

Вагнер

(боязливо)

А я?

Гомункул

Ну, вот еще! Обязанность твоя

Не странствовать, а дома оставаться

И здесь делам важнейшим предаваться.

Пергаменты старинные читай,

По предписанью собирай, где можно,

Начала жизни, после ж осторожно

Одно с другим их вместе сочетай;

Обдумай «что», реши задачу эту;

Вопросу «как» вниманья посвяти

Побольше; я ж, постранствовав по свету,

Поставлю точку, может быть, над i.

Наградой будет нам за то стремленье

Честь, слава, деньги, жизнью наслажденье

Здоровою и долгой, знаний круг

И добродетель, может быть, мой друг!

Прощай!

Вагнер

(печально)

Прощай! Скорблю я всей душою:

Боюсь, что мне не свидеться с тобою!

Мефистофель

Итак, скорей к Пенею! Я готов!

Родне нельзя не сделать угожденья.

(Ad spectatores.)

Зависим мы, в конце концов,

От тех, кто наши же творенья.

Классическая Вальпургиева ночь

Фарсальские поля

Мрак.

Эрихто

На празднество полночное по-прежнему

Являюсь я, Эрихто, мрачно-скорбная,

Не столь страшна, как жалкими поэтами

Прославлена я в песнях; меры нет у них

В хуле, как в лести. Поле забелелося,

Шатрами все туманными покрытое:

То вставший призрак ночи, полной ужасов.

Увы, как часто это повторяется

И повторяться будет! Никогда никто

Не уступает власти, взятой силою:

Насильно завладевши ею, хочется

Господствовать надменно над соседями

Тому, кто даже сам собой не властвует.

Но этот бой – пример великий смертным всем.

Стоял здесь грудью сильный против сильного,

Венец свободы дивный здесь разорван был,

И жесткий лавр обвил чело властителя.

Великому здесь снилась слава прежних дней,

А гордый Цезарь здесь следил внимательно

За стрелкою весов судьбы изменчивой.