Фатальное трио

Он бросает меня животом на ледяную поверхность металлического разделочного стола, и я слышу, как через мгновенье об этот же стол звякает пряжка его ремня. Раздаётся короткий звук расстёгивающейся молнии, тихий шелест одежды и в меня упирается его раскалённый твёрдый член.

Я не могу поверить, что это действительно происходит со мной. Глаза наполняются слезами. Меня накрывает волна ужаса, но при этом я с удивлением замечаю прилив тепла внизу живота, я набухаю и источаю густую влагу.

Он резко входит в меня, и я захожусь в крике. Мне кажется, он пронзает меня насквозь, безжалостно разрывая внутренности. Дойдя до упора, он замирает и медленно движется в обратную сторону.

За этим вновь следует стремительный вход и плавный откат, снова и снова, снова и снова. Боль постепенно притупляется и уходит, смешиваясь со странным и стыдным наслаждением. Роб плавно ускоряется, распаляя, разогревая моё желание, делая меня ненасытной соучастницей собственного изнасилования.

Вдруг он выходит, и я с неудовольствием ощущаю внезапную пустоту, но в то же время надеюсь на завершение истязания. Тут же меня подхватывают его сильные руки. Он поднимает, переворачивает меня и усаживает на стол. Роб срывает с моих ног болтающиеся до сих пор брюки вместе с кроссовками и с силой раздвигает мои колени так, что я снова вскрикиваю от боли. Он прижимается ко мне, и огонь его кожи чувствуется даже сквозь рубашку.

Я снова впускаю его внутрь себя. Его лицо находится прямо напротив моего. Мы оба тяжело дышим. Я замечаю капельку пота у него на виске. Он, не отрываясь смотрит мне в глаза, и теперь они по-змеиному жёлтые. Я не успеваю испугаться этого, потому что он впивается в мои губы проникая сильным языком в рот, наполняя его вкусом терпкой горечи. Щёки и подбородок царапает его щетина.

Он прижимает меня так сильно, что мне становится нечем дышать. Удар следует за ударом, и я почти теряю сознание, закрывая глаза. Сейчас. Сейчас. Вот сейчас. Я чувствую, что сейчас кончу и от этого подаюсь навстречу его ритмичным движениям, я обхватываю Роба ногами и прижимаю к себе с невероятной силой.

Меня трясёт и волны оргазма прокатываются по телу так, как ни разу ещё не бывало моей жизни. Роба, кажется, мой финал тоже подстёгивает, и он всё больше ускоряется, а я едва сдерживаю вопль и утыкаюсь ему в плечо, воя от ужаса и нестерпимой сладости.

Он резко дёргается и по его телу пробегает судорога. Затем он выходит из меня, и я, глядя вниз, наконец вижу, как огромен его член. Он всё ещё сокращается, обильно выталкивая остатки густой мутной жидкости, наполняющей мои ноздри резким запахом. Он что, кончил в меня?

Роб отступает, а я закрываю глаза, свожу ноги, ставлю их на стол и утыкаюсь лицом в колени, обняв их руками. Мои плечи содрогаются от рыданий.

– Всё хорошо, Алиса, – говорит мой мучитель, – тебе незачем плакать, всё хорошо.

Он кладёт мне руку на затылок и нежно поглаживает.

– Прости, если сделал тебе больно, но это то, что тебе было нужно. Когда успокоишься, ты это поймёшь.

Я поднимаю заплаканные глаза и с презрением смотрю, как он застёгивает брюки и поправляет рубашку.

– Да пошёл ты. Я вызову полицию.

Он разводит руки в стороны, как бы показывая, что я вольна делать всё, что мне заблагорассудится.

– Я могу отвезти тебя к твоему другу, – как я понимаю, он имеет в виду мой дом. – Если честно, я предпочёл бы, чтобы ты поехала ко мне, но, боюсь, ты ещё не готова.

Я сверлю его гневным взглядом. Сейчас свет падает у него из-за спины, так что я не могу разглядеть его глаз. Я закрываю лицо руками. Какого хрена я ещё здесь? Почему не бегу очертя голову, а продолжаю сидеть без штанов на холодном столе? Что со мной? Может, я сошла с ума и все события последних дней – это галлюцинации?

– Я знаю тебя, ты не такая, как все, – негромко говорит Роб, – и рано или поздно ты станешь моей.

– Да пошёл ты, – снова повторяю я и отворачиваюсь.

– Вот, – говорит он, подходя ко мне и опуская рядом со мной картонную карточку. – Это мой телефон. Пойми, во всём этом огромном мире ты нужна только мне. И ты будешь моей. Ты уже моя, но пока ещё этого не понимаешь. Одевайся. Пора ехать.

– Я с тобой никуда не поеду.

– Поедешь. Одну я тебя не отпущу.

Больше мы не разговариваем. Я медленно одеваюсь, натягивая трясущимися руками трусики и спортивные брюки.

Мы выходим через заднюю дверь и садимся в спортивную машину чёрного цвета, по всей видимости безумно дорогую. Когда-то на меня обязательно произвели бы впечатление её нарочито грубые рубленные формы, сияние приборов и грозное глухое рычание мотора, а сейчас я лишь отмечаю, что только такая машина и могла быть у Роба.

По пустынным улицам мы доезжаем до моего дома, оглашая улицы рёвом, за пять минут. Прежде, чем выйти, я некоторое время не двигаюсь и в оцепенении смотрю перед собой.