Фатальное трио

– Нет, я имел в виду нас… После того, как мы… Ну, то есть, что мы всё плохое, все испытания наших чувств… Нет, не так. Мы не сделали ничего плохого, не поддались на соблазны, стали сильнее, выдержали все испытания и двигаемся в будущее. Вот.

Он сбивается. Видно, что говорить на эту тему ему не очень комфортно.

– А мы их уже выдержали?

– Ну, я думал, что да.

– Оптимист. А почему же я не сплю по ночам и днём ни о чём не могу думать, лишь об этих выдержанных нами испытаниях?

– Лис, ну ты ж сама…

– Что сама? Сама предложила?

– Нет, сама видела, что не было ничего такого.

– Странно. Я как раз видела, что что-то такое было.

– Да что ты видела-то? Мы же под кайфом были.

– К сожалению, да. Но мозг не отключался. Я видела, как ты её обнимал, как ноги её гладил. Ты заставлял меня поцеловать её, хотел втроём сексом заняться.

– Мне просто показалось, что ты этого хочешь. Хотел тебе приятное сделать.

– Приятное? – с горечью повторяю я. – Серьёзно? А если б я тебе предложила не с ней, а с парнем тройничок устроить? Ты согласился бы смотреть, как я какому-нибудь мужику отсасываю? Роману Георгиевичу твоему. Как тебе идея? Может пригласим его на выходные?

До конца ужина мы молчим. Когда заканчиваем десерт – необычно свёрнутую трубочку канноли и чудесный сицилийский мускат – подходит официант:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Всё в порядке? Желаете что-нибудь ещё?

Ярослав просит принести пикколо – половинку маленькой чашечки эспрессо.

– Кафé эспрессо пикколо, – на итальянский манер повторяет заказ официант и кивает. – Сейчас будет, и я думаю, к вам подойдёт шеф.

В этот момент я действительно замечаю шеф-повара, вышедшего в зал. Его имени я не знаю, но вот о владельце ресторана Ярослав мне много рассказывал. Его зовут Роберт Бароев, он долгое время жил в Италии, работал в тратториях и ресторанах по всей стране, постигая мастерство, и добился больших успехов, превзойдя, как считал Ярик, самих итальянцев.

Он открыл ресторан высокой кухни в Риме, потом в Милане, Альбе, Турине и Флоренции. Яр был когда-то очень воодушевлён успехами Бароева и часто говорил об этом. Съездив пару раз в Италию, мы побывали в некоторых его ресторанах.

Вслед за Италией последовали Дубай, Барселона и Париж, а потом и Москва, где у Бароева открыто уже три крутых заведения. И почти все его рестораны высоко оцениваются критиками, и все имеют звёзды. Сам он уже практически не готовит, занимаясь управлением, но лично создаёт меню, и иногда, как говорят, испытывая вдохновение, надевает фартук и идёт на кухню.

Шеф подходит к нашему столику. Он смотрит на меня, и я тут же узнаю своего вчерашнего спасителя и любителя стихов. На нём чёрная облегающая и подчёркивающая фигуру сорочка и чёрные брюки. Никакого фартука или поварского колпака нет и в помине.

Он очень красив. Да, он кажется мне красивым. И я снова ощущаю его силу и волю, они будто льются прямо на меня. Я прижимаю ладони к щекам, потому что они начинают пылать, а сердце стучит слишком быстро, и я совершенно не могу понять, отчего так разволновалась.

Я смотрю на его чёрные волосы, широкие скулы, чёрную густую щетину, и карие глаза, горящие странным, непонятным и притягательным огнём. Глядя на этот огонь, я вбираю его в себя и чувствую, как он разливается по телу. Это очень странное ощущение, но мне оно, кажется, нравится.

– Я Роб, – говорит он, – и это мой ресторан. Всю еду для вас сегодня я сделал своими руками. Вам понравилось?

До меня снова доносится слабый запах мирры и ещё чего-то острого и опасного.

– Алиса, – его низкий, чуть хриплый голос проникает в мою голову, – я особенно рад видеть здесь тебя.

Ярослав смотрит удивлённо и в его взгляде читается явный вопрос.

9. Куда приводят ночные дороги

– А чего ты не сказала, что знаешь Бароева? – спрашивает Яр, когда мы едем домой.

– А я его и не знала. Так, видела раза два на вечерах в клубе, но не догадывалась, кто он такой, и мы не были знакомы.

– А он тогда откуда тебя знает?

– Блин, ну там же объявляют типа сейчас свои стихи почитает Алиса Лисицына. Запомнил, наверное. Может ему стихи мои понравились, ты не допускаешь такое?

– А-а-а, понятно. Да нет, стихи-то у тебя хорошие, почему бы и не запомнить...

Повисает пауза.

– Готовит он круто, правда? Вкусно было, да? – снова нарушает тишину Ярослав.

– Да, мне понравилось.

– Слушай, а тебе не показалось странным, что он так смотрел на тебя?

– Как так? Я не заметила ничего странного.

– Да?

Вообще-то это неправда, не заметить было невозможно. Он просто прожигал меня взглядом и плавил внутренности. Это действительно было и странно, и необычно, и я испытала настоящее смятение, хотя старалась выглядеть независимо и не подавать виду.

И я ещё кое-что испытала. Возбуждение. Дикое, необузданное и необъяснимое возбуждение, причём такое, что у меня подрагивали крылья носа и я реально опасалась, не останется ли мокрое пятно на юбке.