Фатальная ошибка опера Федотова (СИ)

Например, за время нахождения в учебке я пришел в себя настолько, что про Захарову, дикую мою фатальную ошибку, вспоминал не чаще одного раза в день. Вечером. Перед сном. Или в душе.

Это если оставались силы на душ и на подрочить.

А чаще всего их и не оставалось.

Очень насыщенная программа повышения квалификации, просто предельно. Одни занятия по физподготовке чего стоят!

Тренер, невысокий, пожилой мужик, производящий совершенно несерьезное первое впечатление, гоняет нас так, что к концу тренировки не все на ногах могут стоять. Я — могу. Я — в числе лучших. Папа бы гордился, если б о моих успехах знал.

Но ему вряд ли докладывают, не тот уровень.

И я, когда закончу обучение, тоже буду на другом уровне. И подчиняться буду не Карасю, придурку гребанному, а Москве напрямую.

Хорошая тема, мне нравится очень.

И нравится, что мозги на место встали, и  про все случившееся я теперь думаю с холодной, отвлеченной головой.

Правильно Мишка говорил, правильные расклады дал, правильные советы. Старший брат на то и нужен, чтоб вовремя младшему правильного поджопника в правильном направлении прописывать…

Я тут, в Академии, вообще другим человеком стал, думаю по-другому, и вся эта история с Захаровой мне теперь кажется детским трешовым бредом.

Больше чем уверен, что, когда вернусь обратно, то смогу на нее посмотреть уже без этой дикой красноты в глазах…

— Захарова твоя замуж выходит, похоже… — выдает Немой неожиданно длинную фразу, смысла которой я сначала не понимаю.

А затем понимаю.

И глаза заливает краснотой. Дикой.Девочки, обратите внимание, на моей странице несколько книг с хорошими скидками! Велкам!

Глава 29

— Федотов, ты совсем берега попутал, — мой куратор, подполковник Свенков, которого мы все тут за глаза зовем Свеном, смотрит на меня с безмерным удивлением, — то есть, ты хочешь просто так, не доучившись какой-то месяц, все бросить и уехать?

— Так точно, — коротко рапортую я, прекрасно помня, что Свен терпеть не может официальщину и армейские замашки.

Свен честно ждет продолжения, раскрытия, так сказать, темы, не дожидается и начинает задавать наводящие вопросы:

— А что так резко? У тебя что-то случилось?

— Никак нет, — продолжаю я давить на больную мозоль куратора, очень сильно рассчитывая, что тот озвереет и просто выкинет меня с курса. Свен на расправу скор, на моей памяти, пять человек вот так вот тупо вышвырнул в родные Засрански без документов об окончании  Академии и поощрительных слов. Хотя нет, слова были, вот только насчет поощрения я бы подумал…

Понятное дело, что и с карьерой в полиции в таком случае придется попрощаться, и в прокуратуре тоже мне не рады будут, несмотря на протекцию Мишки или отца… Потому как никому не нужен меченый сбшниками сотрудник. А  о том, что я не прошел обучение и был с позором изгнан, сто процентов постараются донести. В назидание и устрашение остальным, так сказать. Да, я люблю свою контору, тут работают самые благородные мрази в мире.

Но мне как-то в этот момент глубоко насрать и на карьеру,  и на свои перспективы, и вообще на все.

Меня другой момент занимает. Уже полсуток занимает! И время работает не в мою пользу, мать его!

Мне надо срочно в родной город возвращаться, а я тут!

Какого хера я уже лишних полсуток тут?

— В семье что-то? — никак не отстает Свен.

— Никак нет, — рапортую я, — в семье все хорошо! Просто надо уехать.

— Ну… Давай тебе, в качестве исключения, дам день отпуска, — судя по тону, Свет явно считает, что облагодетельствовал меня по самое не балуйся, но я другое мнение имею.

И высказываю его, положив хер на все последствия:

— Мне не нужен день, товарищ подполковник. Я просто не могу больше тут находиться. Мне срочно надо обратно домой.

— Да что у тебя такое случилось-то? — выходит внезапно из себя Свен, встает, идет ко мне, смотрит снизу вверх, потому как роста в нем ровно сто пятьдесят сантиметров. Причем, как в длину, так и в ширину. Такой квадрат на ножках, шарик, внешне совершенно безобидный. Если б я лично не видел, как этот шарик в мясо раскатывает на татами здоровенных парней, то вообще никогда не подумал бы, что он может хотя бы шнурки сам себе завязать…

Свен пару мгновений изучает мою каменную морду, затем коротко командует:

— Сядь вон туда.

И кивает мне в сторону мягкого уголка, про который я до этого думал, что он исключительно для понта тут находится.

Слишком необмятый.

Да и кого на него Свену сажать? У него в кабинете все или по стойке смирно стоят, или на коленях ползают… Должность такая, да… У него тут даже генералы плачут, как дети… Лично не видел, но говорят…

Я, в легком ахере, послушно сажусь на мягкую диванную подушку, Свен забирается на кресло, тянется за выставленным тут же графином с темной жидкостью, разливает по рюмкам:

— Бери, — командует опять, — пей.

Куда деваться? Беру. Пью.

Оцениваю нехилый такой коньяк, дышу.

Свен все это время наблюдает за мной проницательным чекистским взглядом.

— Давай еще, — снова командует.

Подчиняюсь.

Почему бы не выпить?