Фатальная ошибка опера Федотова (СИ)

— А сейчас? Опыта набралась? — ее расфокусированный взгляд доставляет дополнительно, и я ловлю нужный ритм, добавляя ко второму пальцу третий.

Захарова дуреет окончательно, обнимает меня, закатывает глаза, а я пользуюсь моментом, как зверь, как маньяк, ловя свою дозу ее запаха, ее податливости, ее влажности. Мне хочется, чтоб она сейчас все сказала правильно… И тогда мы решим уже, вместе решим, как дальше жить…

— Набрала-а-ась… — неожиданно Захарову начинает трясти в оргазме, она неистово сжимает мои пальцы в себе, насаживается еще несколько раз, с влажным возбуждающим звуком, прикусывает губу, каменея… И затем обмякает, роняя голову мне на плечо в изнеможении.

И я, хоть и вообще недоволен ее ответом, тем не менее, крайне доволен ее реакцией… Мне кажется, что мы сейчас нормально поговорим, в постели.

Ну, не сразу. Через полчасика, потому что я тоже долго не продержусь, чего уж там…

Аккуратно освобождаю Захарову, ставлю на ноги, приподнимаю за подбородок, желая поцеловать, поймать хотя бы часть своего кайфа…

И неожиданно получаю резкий удар по роже!

Кулаком!

Маленьким таким, крепким!

Ах искры из глаз, реально!

Так мне давно не прилетало, чтоб внезапно и больно! А еще больше — обидно!

Да за что, блять?

Что опять не так?

— Ты охерела? — рычу я, машинально уворачиваясь от второго удара.

— Отошел! — коротко и злобно командует Захарова, жестко толкая меня в грудь.

Отхожу, приваливаюсь к противоположной стене коридора, наблюдая, как она поправляет одежду, подтягивает чулки, вытирает с лица размазанную помаду.

— Ну и какого хера ты играешь? — спрашиваю я, осознав, что сама разговаривать со мной и объяснять ситуацию она не станет.

— На свидание собираюсь, — коротко и холодно, так холодно, словно не кончала сейчас на моих пальцах, не стонала пораженно, не терлась похотливой кошкой, отвечает Захарова, — свалил отсюда, гражданин начальник.

— Вот так? Жених ждет? А какого хера сейчас было тогда? А? Невеста?

— Ничего не было, — она уже привела себя в порядок, да так быстро, что я только моргнуть пару раз успел. В изумлении. Хамелеон в юбке, блять. — Что, гражданин начальник, ты думал, опять появишься на пороге, у стены трахнешь, по кровати поваляешь, и я растаю? С чего бы? В прошлый раз не удалось…

— Удалось…

— Нет, Федотов, — она тянет с вешалки шубку, накидывает, застегивается, а затем смотрит на меня неожиданно серьезно и без злобы даже, — нет… Я тебе говорила, что все. Перегорела.

— Да не ври, — усмехаюсь я, — видел я, как ты перегорела…

— Так я — это не только причинное место, Федотов, — устало усмехается она, — телом я тебя хочу, чего уж скрывать… Столько лет на тебя… Мечтала… Это так быстро не уйдет. А вот головой… Голова у меня, Федотов, холодная давно. И не тобой занята.

— Женихом?

— Хотя бы и им, почему нет? — пожимает она плечами, и мех искрится в свете коридорной лампы. И сама Захарова выглядит сейчас холодной и дорогой. Игрушкой для взрослых утех. Не моих утех. — У него есть то, что мне нужно.

— И что тебе нужно?

Я слышу свой голос со стороны и пугаюсь. Такой он безжизненный… Глухой. Я уже понимаю, что зря приехал. И что не с того начал. И что зря понадеялся на нашу с ней химию… Маловато будет теперь только химии, похоже.

— Положение, — спокойно говорит она, — деньги.

— Ты никогда не была проституткой, Захарова, не верю я тебе.

— Я всегда была нищей детдомовкой, Федотов. Тебе, золотому мальчику, не понять моих мотивов.

— А почему ты не хочешь это все взять от меня?

Захарова смотрит, смотрит… И внезапно отворачивается.

— Нельзя продавать себя тому, кого любишь… Любила.

Любила…

А я…

Дурак ты, Федот…

— А зачем продавать? М? Давай, может, просто попробуем быть…

— Нет, Вова, — она не смотрит больше на меня, сжимает пальцы на вороте шубки, — ты, как ветер… Поиграешь и бросишь… Никаких гарантий.

— А с этим?..

— А с этим все проще. Договор на берегу. Это надежней, гражданин начальник. Так что я пошла к своему светлому будущему…

— Ася… — я не знаю, что сказать сейчас, как остановить. Сказать, что у меня все серьезно? А она поверит? Если столько лет…

— Вова, иди домой, — Захарова открывает дверь, выходит и ждет, когда тоже покину ее квартиру, — иди… У тебя своя жизнь, у меня своя. И в моей жизни наконец-то появляется стабильность. И все то, чего я хочу. А тебя я больше не хочу, Вова. Даже в качестве любовника. И не надо сюда приходить больше. Все равно ничего не получится. И дальше прихожей ты не пройдешь…

Я прохожу мимо нее, скатываюсь вниз по ступенькам, выскакиваю из подъезда.

Прямо у лестницы стоит низкая представительская ауди.

Отступаю в сторону, ищу прикурить, с удивлением ощущая, что пальцы подрагивают. Нехило она меня…

А пахнет ею от руки…

Невольно втягиваю аромат,  рот наполняется слюной.

Захарова выходит следом, на меня не смотрит вообще, словно пустое место я. столб у подъезда. Дверь ауди открывается, и я наблюдаю, как ее встречает и под ручку сажает в машину какой-то средних лет мужик со смутно знакомой рожей… Что-то такое мелькало осенью на всех билбордах, когда выборы шли…

Хорошая цель, Захарова. Масштабная…