Фаталист

Он взглянул на Грушницкого и понял, что череп того представляет собой мешанину из осколков костей и ошметков мозга. Большая часть этого была, причем, раскидана вокруг – кое-что попало и на княжну. Собственно, ее платье было сплошь покрыто кровью и всем прочим.

Печорин рухнул на пол, выпустив из руки кочергу. В ушах гулко стучало. Он сделал два глубоких вдоха, и его вывернуло на ковер.

Глава 12, в которой бьются об заклад, стреляют и умирают

Князь стоял рядом с полицеймейстером и качал головой. Морщинистое лицо его было печально. Он наблюдал за тем, как труп Грушницкого выносят из дома Лиговских. Приставы оцепили квартал, чтобы не позволить любопытным видеть происходящее, но шило, как говорится, в мешке не утаишь.

– Теперь вы верите, что Раевич задумал покушение на одну из великих княжон? – спросил Григорий Александрович, стараясь говорить не слишком язвительно.

– После того, как вы предложили в качестве свидетеля княгиню Лиговскую? – отозвался Скворцов, не повернув головы. – Думаю, ничего иного мне не остается. Оживший мертвец, труп доктора в прозекторской… И в каком ужасающем виде! Растерзан, словно диким зверем! Значит, и Карского убил этот… как его?

– Грушницкий.

– Вот-вот.

– Раевича необходимо немедленно арестовать, – сказал Григорий Александрович. – Не откладывая.

– Конечно-конечно. – Князь вздохнул. – Столько смертей! А визит уже… – Он махнул рукой. – Состоится ли? Как дойдет до государыни, что тут происходит, она и передумает.

– Этого не случилось бы, послушай вы меня раньше, – сказал Григорий Александрович.

На это Скворцов ничего не ответил, только крякнул.

– Михаил Семенович, у меня есть одна просьба. Надеюсь, вы мне не откажете.

– Что пожелаете, голубчик. Без вас мы бы вообще не узнали, что творится.

– Я хочу войти к Раевичу первым. Один. Ваши люди могут ворваться в дом спустя двадцать минут.

Скворцов поднял на Печорина удивленный взгляд.

– Григорий Александрович, помилуйте, к чему это?! Я наслышан о вашей отваге – взять хотя бы тот случай с пьяным казаком – мне докладывали… но это…

– Думаю, я вправе распорядиться своей жизнью по своему усмотрению, – ответил Печорин.

– Стоит ли рисковать? Вы уже сделали, о чем я просил. Папка ваша. Да и сверх того с меня причитается. Пусть Митрий Георгиевич потрудится со своими архаровцами.

– Но мне это необходимо.

Князь пожал плечами.

– Что ж, – сказал он нехотя, – у всех свои причуды. Видимо, вам нравится играть с судьбой в кошки-мышки. Идите, если угодно.

– Премного благодарен. Я вас не задержу. Двадцать минут.

– Они у вас будут, голубчик.

* * *

Дом Раевича был освещен: горели два окна первого этажа и три на втором. Вероятно, там играли.

– Нет ли у вас револьвера? – спросил Григорий Александрович полицеймейстера.

– Имеется. – Вахлюев достал из кармана небольшой пистолет и протянул Печорину. – Шесть пуль. Умеете пользоваться?

– Доводилось.

– Спусковой крючок довольно чувствительный, так что не попадите в себя.

– Постараюсь. – Григорий Александрович убрал оружие в карман.

Дом был оцеплен полицией, но, согласно уговору, Печорин должен был войти туда один, а остальные – через двадцать минут.

– Будьте осторожны с машиной, – напомнил Григорий Александрович. – Не думаю, что ее удастся вынести сразу. Я не смог даже прикоснуться к ней.

– Ничего, разберемся.

– Я думаю, ее вообще лучше всего уничтожить.

– Это уж не наше дело. Пусть решают вышестоящие.

Этого следовало ожидать. Пожалуй, агрегат Раевича еще поместят в Кунсткамеру.

Григорий Александрович, кивнув полицеймейстеру, направился к дому. Теперь, когда он знал, кто там обитает, ему пришло в голову слово «логово», хотя само здание по-прежнему источало респектабельность, а вовсе не готическую мрачность. Деревья в саду не тянули к Печорину скрюченные ветки, и пахло здесь не тленом, а напротив – розами, росшими вдоль фасада.

Григорий Александрович позвонил. Через минуту ему открыл слуга.

– Вас ожидают, – сказал он, когда Печорин представился. – Пожалуйте в кабинет.

Он проводил посетителя на второй этаж, постучал и вошел. Григорий Александрович слышал, как слуга доложил о нем.

– Просят, – сказал он, появившись на пороге, и тут же торопливо удалился.

Григорий Александрович вошел.

Раевич в домашнем халате с кистями сидел за столом, но при появлении гостя поднялся.

– Я должен вас поздравить, Григорий Александрович, – проговорил он, указав Печорину на кресло.-

Садитесь, прошу. Вы выиграли, и сто тысяч ваши. К моему глубокому сожалению.

– Ну, у вас есть душа Карского, – отозвался Григорий Александрович, садясь. – И, уж не знаю, возможно, Грушницкого. Хотя он брал выкуп, так что…

– Брал, брал, – согласился Раевич, возвращаясь в кресло. – Что ж, не спорю, вы подобрались ко мне слишком близко, и меня это… озаботило. Но раз уж вы разобрались с Грушницким, ничего не поделаешь. – Он развел руками. – Стало быть, фортуна на вашей стороне. Итак, вы ведь за выигрышем?

– Не только за ним.

Банкомет приподнял брови.