Фастфуд – Это Чудо

— А вот тут причина, по которой я такая радостная! Он половину от этого, самое дорогое его душе, дома в сейфе хранит! Мне батёк по пьяне рассказал! Тот ему тоже по пьяне растрепался об этом, когда они дома у Вальтера выпивали. Он хвастался, показывал все эти письма редкие, ожерелья принцессок всяких, брюлики королев, что они своим любовничкам из его предков дарили. Всё красиво упаковано, обработано, под стёклами этими специальными. В крутой комнате с толстенной дверью и с полусотней всяких защитных нашлёпок, но дома! Не в банке, где сих нашлёпок в несколько раз больше.

— И что? — Кира тоже пока не понимала, чему тут так сильно радоваться. — Наверняка толпа охраны у него. И как ты дверь откроешь, даже если всех перемочишь? Его самого под ствол поставишь? А если упрется и не откроет, ещё и сигналку активирует? Он явно из тех, кто под дулом уже не раз бывал. Тушеваться не станет.

Олька молчала и хитро улыбалась.

— И куда ты потом всё это сбагришь? — добавил я свой вопрос.

— Есть люди, — уклончиво пояснила Олька. — Заберут всё за гораздо меньшую стоимость, чем реальная, но это всё равно будет цифра с большим количеством нулей.

— Так какой план? — уточнила Кира.

— А такой, — Олька вернулась на стул. — Прямым штурмом это добро брать трудно и неэффективно. Но! Но что, если бы мы провели разведку перед тем, как влезли? Тщательную, продуманную разведку. Узнали об особняке Родзинских и о хранилище всё, что можно узнать? Вид двери, марки замков, тип защиты, или даже коды к замкам, чем чёрт не шутит.

— Так он и скажет кому-то коды! — заржал я. — И что ты предлагаешь? Мне садовником к нему устроиться, а Кире уборщицей?

— Нет. Прислуга, конечно, знает многое, но не всё, что нам понадобится. Но частично ты прав. Нам нужен человек, который сможет находиться в особняке Родзинских в качестве своего, не вызывая к себе подозрений. Нужен кто-то, кто сможет влезть в доверие к любому и вписаться в жизнь Родзинских, как будто только его там и не хватало.

Грунь перевела взгляд на Киру. Я повернул башню в том же направлении. Кира поймала наши взгляды и прищурилась.

— Слышь. Я готова, конечно, ради дела пожить с каким-нибудь приятным человеком, но с этим педофилом я в койку я не лягу.

— Я вот тут её прекрасно понимаю, — усмехнулся я. — Стоит ли это миллионов? Большой вопрос и он требует времени на размышление.

— Да стойте вы! — обиделась Грунь. — Это ещё не всё!

Она, как фокусник кролика из шляпы, вытащила из дипломата ещё одно досье и катнула к Кире.

— Знакомьтесь! Альберт Родзинский, сын Вальтера. Тоже тот ещё тип, но до батьки далеко в плане мерзотности. Как он тебе?

Кира рассматривала фотографию. Я не мог оценить мужскую красоту, для меня мы все были уродами, но Кира сказала:

— Ну на лицо хорош, конечно, но что в плане личности? Насколько он «тот ещё тип»?

— Гоняет по городу на своих дорогих тачках, цепляет чужие, сбивает людей, хорошо не насмерть, и никак за это не отвечает, а продолжает гонять. Сноб тот ещё и понторез ужасный. Вот примерно так. Но девочек предпочитает ровесниц, что уже считаю достижением, учитывая отцовское воспитание.

Кира пожёвывала губу и размышляла.

— Ты понимаешь, насколько это может затянуться? — спросила она Ольку. — Сколько времени пройдёт, прежде чем он начнёт приводить меня в дом и будет всё мне выбалтывать?

— Много, — подтвердила Грунь. — Но, Кира, какой будет выхлоп!

— Что думаешь?

Кира адресовала этот вопрос мне, а я много чего думал. Дело-то настолько долгоиграющее, что моментов для того, чтобы что-то смогло пойти не так, будет настолько много, что даже такой умелице, как Кира, нужно вести себя, как агенту ФБР, внедрившемуся в банду. И если главарь скажет — убей невиновного, агент будет должен убить невиновного, чтобы не раскрыть себя. А если её Альберт замуж позовёт? Вот шиздец будет.

Но если Олька права насчёт Вальтеровского добра (а у Киры будет масса возможностей это уточнить), то всё оно того стоит. За то же время, что Кира будет тратить на Альберта, она не заработает даже малой части того, что, пусть пока и призрачно, но светило ей после выполнения этого сложного задания.

— Можно рискнуть, — сказал я.

— Ну вот и отлично! — удовлетворенно сжала кулак Олька. — Пятьдесят — двадцать пять — двадцать пять. Нормально?

Позже вечером мы стояли вдвоём у машины Киры и болтали ни о чём. Но потом она сказала:

— Если мы провернём дело с Родзинскими, возьми сорокет от нашей доли, Бос. Я возьму десять чисто за потраченное время.

Я поперхнулся колой и посмотрел на неё с сомнением.

— Даришь пятнадцать процентов от такого потенциально большого выхлопа. В чём подвох?

— Ни в чём, — покачала она головой. — Ты мне помогал всё это время, и я хочу тебя отблагодарить.

— Ты мне тоже помогала.

— Не в такой степени, — сказала она с нажимом.

— Кира, ты бы и без меня с той козыревской ситуацией разобралась.

— Бос, — сказала она устало. — Сделай мне одолжение, заткнись и молча согласись на это. Мне так будет легче житься. Ненавижу быть кому-то обязанной.

— А ты мне и не обязана.

— Бостон! — повысила она голос и отвернулась.