Фарш-мешок

Кончина матери, естественно, повлияла на меня негативно. Обозлившись, я вдруг осознал, на сколько сдерживался в своих порывы к выяснению истины, самопознанию и изучению нового. Недолго думая, собрав вещи, я поджег остаток поля вместе с фермой и отправился на Юг, в сторону разрушений, метеоритных дождей, землетрясений и прочих ужасов этого мира о которых трезвонили из каждого утюга.

Шел долго, честно говоря, счета времени я не вел, но несколько раз менялась луна, что говорит об определенной продолжительности моих скитаний. Я проходил мимо опустевших поселений, развороченных домов, заросших полей и покосившихся заборов. Ночевал я, в большей степени, в открытом поле или импровизированном убежище, сделанном из стогов сырого сена. Скажу тебе, чем дальше идёшь на Юг, тем удивительнее становится ночное небо. Однажды, смотря наверх, я увидел, как яркими полосами посыпались звезды, создавая разноцветные всполохи самых причудливых цветов. Я не мог оторвать взор. Ощущая свою ничтожность и крошечность, неожиданно для себя самого, я захотел писать на бумаге. Мне захотелось передавать эти чувства и эмоции, делиться, заражать ими, переносить сознание людей в такие прекрасные места. В тот момент я ясно понял: не все кругом стало уродливым, извращенным и гнусным. Мир всегда был и останется прекрасным, отвратительно лишь то, что делает с ним человек. Удовольствию не было предела. Я исписал все, что было у меня с собой. Какой-то мамин блокнот, листки с рецептами, в которые была завернута моя еда, даже несколько раз я использовал собственную ладонь. Но этого было мало, поэтому я постоянно прибывал в поиске новой макулатуры. Вскоре, в попытках найти больше бумаги в некогда жилых домах, я стал натыкаться на военных. Повсюду я встречал огромные караваны старых, проседающих под весом чужого скарба, пятнистых автомобилей и бесконечно снующие по домам короткостриженые головы, смотрящие на Мир через мертвыми зрачками дула автомата.

Мне довольно долго удавалось идти в выбранном направлении, не привлекая к себе внимания. К сожалению, везение имеет свойство заканчиваться. Одним прохладным летним утром я проснулся в окружении десятков солдат, самый главный из которых очень хотел узнать, что я здесь делаю. Забавно, я был бы рад ему ответить, если бы знал сам. Так меня, вместе с кучкой таких же «бесхозных безработников» отправили в Город, для дальнейшего распределения. А куда распределяют таких как я, ты наверно и так догадался.

Что приводит нас туда, где мы есть сейчас? «Все что не делается, все к лучшему», – так постоянно говорила мать, а я никогда не был с ней согласен. Что хорошего в смерти трех из пяти соседских детей от нехватки медикаментов и еды? Что стало лучше для них? Что ж, юношеству свойственна подобная категоричность. Не переставай мама бесконечно повторять эту фразу раз за разом может я бы и не задумывался о происходящем столь часто, и как юла, обреченная вечно крутиться на месте, не пытался бы множество раз разгадать природу причин событий.

Что приводит нас туда, где мы есть сейчас? Поступки? Желания? Стремления? Страх? Обстоятельства? Нет, всё это лишь отголоски наших собственных действий. Эхо, раскатывающееся по предрассветному полю. В Бога я не верю – было бы слишком просто. В Судьбу тоже. Ты знал, что после двух ходов в шахматной партии открывается возможность для миллиона различных вариантов продолжения? А теперь представь, сколько не подлежащих подсчёту вариаций вступает в силу каждый раз, когда ты открываешь глаза. Нет, как будто бы опять не то.

Пока что моё понимание Мира остановилось на балансе. Уравновешивание всего сущего: белого и черного, добра и зла, войны и мира. В эту концепцию вписывается даже смерть новорожденных детей: ведь если есть счастливое долголетие, то должна быть и несчастная ранняя кончина, не так ли? Везде баланс, который не всем дано увидеть и не каждому понять. Но этот вопрос ещё не закрыт. Что если и правда вселенная бесконечна? Тогда и баланса быть не может, как горизонта не может быть в беспроглядной тьме. Так много противоречий, не познанных и не раскрытых истин.

Знаешь, я в тайне всегда хотел попасть в Город. Хотел посмотреть на огромные здания, толпы людей, магистрали, но бесконечно гнал от себя эти мысли, даже стыдился их, и спроси ты меня об этом открыто, определенно возмутился и сказал бы «никогда в жизни, это проклятое место, где попраны свободы и человечность», продолжая перед сном представлять вид с высоты уходящей в небо многоэтажки. И вот я смог его увидеть, но через решетку окна автобуса, везущего меня на бойню. Забавно, не правда ли?!