Фарфоровая жизнь

– Увяжем. – Бережной уже знает ответ, но нужны факты. – Привези ко мне старшего Леонтьева, а ты, Виталий, займись домом Штернов по улице Юности. Денис, тебе нужно лежать – изучать дело можно и лежа.

Реутов кивнул. Дорога от больницы в этот кабинет была не легче пути на Голгофу.

* * *

Инна Шатохина вернулась домой злая, как все черти ада. В офисе налажал один из самых надежных сотрудников, и пришлось разгребать кучу проблем, которые последовали за ошибкой. Инна понимала значение человеческого фактора, знала, что все ошибаются иногда, но все равно злилась.

Дом успокоил ее на полпути в столовую, где с гиканьем носились дети, а голос племянницы Верочки уговаривал прекратить, не шалить, успокоиться, отдать цыганам, но все эти увещевания были ничем, когда двое трехлетних очень активных ребенка устраивают перед сном хаос, – они устали за день и просто не могут остановиться, и сейчас их надо по-быстрому накормить, искупать и оттащить в спальни. Инна невольно улыбнулась. Она любила такие вечера, и ощущение теплого тяжеленького тельца Леньки, засыпающего у нее на руках или в их с Егором кровати, а потом они относили сына в его кроватку, стоящую в уютной нише их спальни, и смотрели, как он спит. Во сне Ленька похож на ангела – ради этого стоило оставлять работу на работе.

Но чтобы достичь состояния ангелов, этим детям нужно побеситься, потом протестующе поорать, и слезы будут прямо как настоящие, но тут главное – не вестись, и тогда уставший малыш наконец примется на глазах превращаться в ангела, которого так приятно целовать, который пахнет родным и самым лучшим в мире сынчиком, и это ни с чем не сравнится. Ради этого стоит жить и приходить домой, и вообще ощущать себя счастливой каждую минуту своей жизни, и хрен с ними, с офисными неприятностями.

– Привет.

Верочкино лицо немного озабочено, она старается делать несколько дел одновременно, дети носятся вокруг стола, а над всем этим царит Патрик, предусмотрительно забравшийся на балки под потолком.

– Весело тут у вас. – Инна бросила сумку на пол и, мгновенно наклонившись, изъяла из уравнения Леньку – совершенно взмокшего и возбужденного. – Егор задерживается.

– Ничего. – Вера постучала ложкой по кромке кастрюли и отложила ее на подставку. – Каша готова, немного остынет, и можно кормить. Егор задерживается – это полбеды, он уже в пути, а вот то, что Федор задерживается…

Федор был мужем Веры и хакером по имени Макс. И сейчас он должен был бы, по идее, сидеть в аэропорту Амстердама, ожидая своего рейса – неделю он пробыл на хакерской конференции, замаскированной под какое-то невинное мероприятие.

– А что случилось?

– Какие-то люди из тамошней спецслужбы арестовали всех, проверяют их компы, все гаджеты – я только и поняла, что была взломана какая-то жутко секретная база данных, и первым делом накрыли наших умников – ну, в числе прочих, конечно же. Учитывая, что в кои-то веки они собрались все в одном месте – и, оказывается, для тамошних спецслужб это вообще не было тайной, как все эти непризнанные гении наивно считали.

– Не переживай, это же Голландия, там его никто не станет бить по почкам или сажать на бутылку, чтобы выбить признание. – Инна поцеловала сына и закружилась вокруг стола. – Я не думаю, что кто-то из них это сделал, они же не идиоты, чтобы вот так, собравшись кучей, сотворить нечто, за что их гарантированно посадят в зиндан и потеряют ключ. Так что их скоро отпустят, я уверена.

Ленька вырывался из рук Инны, желая, видимо, продолжить веселье, но в душе, конечно, понимал, что хорошие времена закончились, и начал хныкать. Безусловно, он был рад видеть маму, но она явилась в очень неподходящий момент, как раз тогда, когда у них с Дашей в самом разгаре такая веселая игра, и эта двойственность – радость от появления матери и досада оттого, что игру прервали, – слишком сложная для него, и он использует проверенное временем средство – громкий рев.

Но Инна, прижав сына к себе, вышла в коридор и размеренно зашагала, ритмично напевая:

– Ты не плачь, не плачь, не плачь, испечем тебе калач, а еще мы купим мяч – только ты не плачь, не плачь!

Инна сочинила массу таких вот ритмичных напевов, и Ленька всегда успокаивался – от размеренных шагов и напевного речитатива. Вот и сейчас он, поревев, прижался к матери и принялся подпевать.

– Ну, вот и снова все хорошо, видишь?

Инна заглянула в столовую – Вера укачивала дочь своим способом. Она подняла на Инну взгляд и улыбнулась. Им было хорошо в этом большом доме, и дети их росли счастливыми в дружной большой семье.

– Ты даже не переоделась. Зато управилась с ними моментально, а я так не умею.

– Потому что тут нужны двое – чтобы управиться с этими двумя. – Инна удобнее перехватила Леньку. – Дело недолгое, сейчас искупаю его и переодену в пижаму.

– Как раз каша остынет. – Вера кивнула в сторону плиты. – Как там Дэн?

– Дэн уже лучше. – Инна вздохнула. – Но, конечно, пока о полном выздоровлении речи нет. Уже то хорошо, что жив остался.