Фараон и хорал

"Well, why don't you call a policeman?	- Почему же вы не позовете полисмена?
I took it. Your umbrella!	Да, я взял ваш зонтик.
Why don't you call a cop?	Так позовите фараона!
There stands one on the corner."	Вот он стоит на углу.
The umbrella owner slowed his steps.	Хозяин зонтика замедлил шаг.
Soapy did likewise, with a presentiment that luck would again run against him.	Сопи тоже. Он уже предчувствовал, что судьба опять сыграет с ним скверную шутку.
The policeman looked at the two curiously.	Полисмен смотрел на них с любопытством.
"Of course," said the umbrella man-"that is-well, you know how these mistakes occur-I-if it's your umbrella I hope you'll excuse me-I picked it up this morning in a restaurant-If you recognise it as yours, why-I hope you'll-"	- Разумеется, - сказал человек с сигарой, -конечно... вы... словом, бывают такие ошибки... я... если это ваш зонтик... надеюсь, вы извините меня... я захватил его сегодня утром в ресторане... если вы признали его за свой... что же... я надеюсь, вы...
"Of course it's mine," said Soapy, viciously.	- Конечно, это мой зонтик, - сердито сказал Сопи.
The ex-umbrella man retreated.	Бывший владелец зонтика отступил.
The policeman hurried to assist a tall blonde in an opera cloak across the street in front of a street car that was approaching two blocks away.	А полисмен бросился на помощь высокой блондинке в пышном манто: нужно было перевести ее через улицу, потому что за два квартала показался трамвай.
Soapy walked eastward through a street damaged by improvements.	Сопи свернул на восток по улице, изуродованной ремонтом.
He hurled the umbrella wrathfully into an excavation. He muttered against the men who wear helmets and carry clubs.	Он со злобой швырнул зонтик в яму, осыпая проклятиями людей в шлемах и с дубинками.
Because he wanted to fall into their clutches, they seemed to regard him as a king who could do no wrong.	Он так хочет попасться к ним в лапы, а они смотрят на него, как на непогрешимого папу римского.
At length Soapy reached one of the avenues to the east where the glitter and turmoil was but faint.	Наконец, Сопи добрался до одной из отдаленных авеню, куда суета и шум почти не долетали, и взял курс на Мэдисон-сквер.
He set his face down this toward Madison Square, for the homing instinct survives even when the home is a park bench.	Ибо инстинкт, влекущий человека к родному дому, не умирает даже тогда, когда этим домом является скамейка в парке.
But on an unusually quiet corner Soapy came to a standstill.	Но на одном особенно тихом углу Сопи вдруг остановился.
Here was an old church, quaint and rambling and gabled.	Здесь стояла старая церковь с остроконечной крышей.
Through one violet-stained window a soft light glowed, where, no doubt, the organist loitered over the keys, making sure of his mastery of the coming Sabbath anthem. For there drifted out to Soapy's ears sweet music that caught and held him transfixed against the convolutions of the iron fence.	Сквозь фиолетовые стекла одного из ее окон струился мягкий свет. Очевидно, органист остался у своего инструмента, чтобы проиграть воскресный хорал, ибо до ушей Сопи донеслись сладкие звуки музыки, и он застыл, прижавшись к завиткам чугунной решетки.