Фараон

Я не мог видеть выражение ее лица за свисающими прядями парика, который она носила, но ее тон был абсолютно убедительным. В этот момент марширующие стражники остановились, в последний раз топнув ногами, и подняли обнаженные клинки своего оружия, приветствуя Аттерика в его золотых доспехах. Внезапное молчание, охватившее всех нас, как зрителей, так и участников, было настолько глубоким, что почти осязаемым.

Затем на подиум вышла одетая в золото фигура фараона. Медленно и осторожно он снял перчатку с правой руки и поднял ее вверх. Я почувствовал, как Серрена напряглась рядом со мной, но не видел причин для такой реакции. Не было ничего необычного в том, что даже Фараон, отдавая честь своим войскам, так обнажал правую руку.

Однако следующее, что произошло, было совершенно неожиданным.

На дальнем конце плаца, обращенном к трибуне, возвышался холм-излюбленная точка обзора, с которой привилегированным зрителям разрешалось наблюдать за боевым представлением. От вершины холма до переднего края трибуны было меньше двухсот шагов.

Внезапно из толпы на Дальнем холме вылетел маленький темный предмет. У меня исключительно острое зрение, и даже на фоне плотной массы людей я разглядел его в тот самый момент, когда он был запущен в полет. Сначала я подумал, что это птица, но почти сразу понял свою ошибку.

- Ты только посмотри!- Воскликнул я. - Кто-то пустил стрелу!’

- Куда?- Требовательно спросил Рамзес, но Серрена выхватила его через мгновение после меня.

- Вон там, над холмом.- Она указала на него, когда он достиг зенита своего полета и начал падение. - Он идет прямо на нас.’

Я произвел расчет. - Он до нас не доберется. Он был поднят слишком высоко. Но он падает прямо к Аттерику. Я с трудом поднялся на ноги. Я был внезапно потрясен тем, что Аттерик, мой смертельный враг, был в опасности. Если стрела убьет его, я лишусь возможности отомстить за все страдания, которые он причинил мне и тем, кто был мне дорог. Я хотел крикнуть ему предупреждение, но стрела падала слишком быстро, чтобы любой мой зов был эффективен. Аттерик все еще стоял с поднятой правой рукой. Его золотой шлем и кираса, закрывавшая грудь, были ярким маяком, к которому неумолимо летела стрела. Казалось, что Аттерик приветствует смерть.

Я увидел, что тяжелый наконечник стрелы был сделан из точеного кремня, специально предназначенного для того, чтобы пробивать броню. Он прорвется сквозь податливую грудную пластину, как если бы это был папирус. Время, казалось, замедлилось. Все, включая персонал Аттерика и особенно меня, казалось, застыли, не в силах пошевелиться. Стрела размылась со своей скоростью на последних нескольких футах, а затем с металлическим звоном, похожим на звук большого колокола, ударила. Аттерика отбросило назад. Но в тот же миг, когда он был еще на ногах, я увидел наконечник стрелы и половину древка, торчащую между его лопатками. Это совершенно ошеломило его.

Затем Аттерик врезался в деревянные доски трибуны с такой силой, что некоторые из них раскололись. Он лежал без движения, пронзенный через свое злое сердце и убитый мгновенно.

Последовавшая за этим тишина была полной и абсолютной. Казалось, весь мир затаил дыхание, а потом, когда кто-то из них испустил его, раздался крик ужаса и глубокой скорби, словно мир потерял своего отца. Военный штаб Аттерика бросился вперед. Их возглавлял генерал Панмаси и ряд других его лизоблюдов и подхалимов. Один из них достал одеяло, в которое они завернули тело, не прилагая никаких усилий, чтобы удалить кремневый наконечник стрелы из жизненно важных органов Аттерика или броню, которая скрывала его голову и туловище.

Затем дюжина из них подняла труп и понесла его вниз по лестнице, которая вела от подиума к каменному зданию внизу. Оркестр заиграл плач. Массы казались растерянными и неуверенными в том, как им следует реагировать. Некоторые из них громко плакали и причитали, вырывая пригоршни собственных волос. Однако многие из них с трудом сдерживали свою радость. Они пытались скрыть это подолами своих одеяний и энергично терли глаза, чтобы заставить их слезиться.

Возможно, я был одним из немногих в этой толпе, кто по-настоящему опечалился, увидев смерть Аттерика. Я прижал к себе Рамсеса и Серрену, чтобы утешить себя, но не был далек от искренних и искренних слез.

‘Это не должно было так закончиться, - прошептал я им. - Аттерик избежал наказания, которое заслужил за свою жестокость и чудовищное зло.’

С другой стороны, Рамзес был в приподнятом настроении. ‘По крайней мере, он ушел, раз и навсегда.- Конечно, он был следующим в очереди на трон фараона. - Интересно, кто выпустил стрелу? Я хотел бы выразить ему свою искреннюю благодарность и вознаградить его за мужество.’

В толпе послышалось какое-то движение; нерешительно и неуверенно они двинулись к выходным воротам. Мы втроем присоединились к ним. Однако мы не успели далеко уйти, как столкнулись с вооруженной охраной, стоявшей там. Их резкие команды ясно доносились до того места, где мы брели, вклинившись в толпу.