Фараон

Ее отец, царь Гуротас, к этому времени полностью оправился от схватки с великим кабаном и, будучи, как всегда приспособленцем, воспользовался случаем, чтобы подтвердить и укрепить верность шестнадцати мелких вождей Знамени спартанского Лакедемона.

Важность и волнение этого события были непреодолимы. Если раньше красота Серрены была ослепительной, то теперь она стала невыразимой, так как сияла от переполнявшего ее восхищения. Никто – ни мужчина, ни женщина, ни старый, ни молодой дворянин, ни простолюдин - не мог устоять перед ним. Королевские гости и бывшие поклонники Серрены были так же беспомощны, как и все мы.

Когда король Гуротас встал, чтобы обратиться к ним, рядом с ним стояла его раненая королева, выглядевшая благородно и храбро с поврежденной рукой на перевязи, которую я приготовил для нее, и его прекрасная дочь по другую руку, они ловили каждое слово, которое он говорил, и приветствовали его в конце каждой фразы, которую он произносил. Большинство королей к этому времени уже запаслись кувшинами хорошего красного вина Гуротаса, к которому они относились с почтительным вниманием. Рабы стояли наготове, чтобы наполнить сосуды еще до того, как они наполовину опустеют.

Гуротас рассказал собравшимся королям и сановникам, как он стал смотреть на них как на своих братьев, объединенных общим делом и взаимным уважением. Это вызвало исключительно громкие и восторженные аплодисменты. Когда он наконец затих, Король Бер Арголид поднялся на ноги, решив не уступать экстравагантному ораторскому искусству Гуротаса.

- Отныне оскорбление одного из нас - это оскорбление всех нас в равной степени, - воскликнул он. - Давайте возьмемся за руки и дадим клятву взаимной защиты.’

- Кто услышит нашу клятву?- спросил Гуротас.

- Кто же еще, как не самая красивая женщина в мире?- Ответил ему Бер Арголид. ‘Кто же еще, как не самая храбрая женщина на свете, убившая Лаконского кабана?’

Итак, один за другим, без особого порядка, шестнадцать королей выступили вперед, преклонили колено перед принцессой Серреной и принесли клятву Великого кабана. Церемония и сопровождавший ее праздник продолжались еще долго после наступления темноты. Можно было подумать, что компания к этому времени уже выдохлась, но это было только начало. Танцы, выпивка и кутежи только начались, и Серрена была самой неутомимой из нас. Она танцевала со всеми царями, включая своего отца и Рамзеса, который еще не был царем. Она даже не раз танцевала со мной и хвалила меня за то, что из всех мужчин, которые были ее партнерами, я был самым легким на ногах, за исключением Рамзеса. Но ведь она обязана была сказать это, потому что была помолвлена с ним, не так ли?

Когда Гуротас вызвал Бера Арголида с сильными руками на поединок единоборства, большинство мужчин покинули танцевальное поле, чтобы сделать ставки на исход состязания. Суммы, которые они ставили, были разорительны,и их возбуждение было соразмерно тому, как они подбадривали своих фаворитов. Раздевшись до набедренных повязок, герои смотрели друг на друга через дубовый пиршественный стол и хрюкали, стонали и потели, пытаясь оторвать друг другу руки от плеч.

Я был, вероятно, единственным из присутствующих, чей слух был достаточно острым, чтобы различить что-либо за тем столпотворением, которое они и их аудитория создавали. Но постепенно я стал различать слабые звуки сладкого пения, доносящиеся из-за стен цитадели.

Я покинул состязание, взобрался на парапет внешней стены и посмотрел вниз на группу из не менее пятидесяти женщин, все они были одеты в белые одежды до щиколоток, их лица также были смертельно окрашены белым свинцом, а глаза обведены черным кругом. Они поднимались по дамбе к воротам цитадели, каждый нес зажженный фонарь и пел оду Артемиде. По их гриму и религиозным одеяниям я понял, что это служители богини. Я знал, что Гуротас и его сторонники не обрадуются, если их веселье будет прервано прислужниками Артемиды, скулящими и причитающими о смерти их любимой свиньи. Поэтому я бросился вниз по лестнице к главным воротам цитадели, чтобы предупредить стражников, чтобы они не пускали их, но обнаружил, что опоздал. Стражники узнали процессию жриц и распахнули ворота, чтобы приветствовать их.

Пятьдесят жриц Артемиды и вдвое больше вооруженных охранников заперли вход в цитадель, которая была спроектирована так, чтобы быть оборонительно узкой. Их толпа оттеснила меня назад, и я снова очутился во внутреннем дворе, где сразу же столкнулся с Гуротасом и его новыми союзниками, мелкими вождями, возглавляемыми Бером Сильноруким Арголидом. Все кричали, включая меня. Но никто из нас не слушал.

Затем совершенно неожиданно более ясный и более лирический голос прорезал шум. Это было так неотразимо, что на всех нас немедленно снизошла тишина. Все головы повернулись на этот звук, и в сомкнутых рядах, стоящих друг против друга, появилось отверстие, через которое шагнула гибкая и прекрасная фигура принцессы Серрены.

- Преподобная Мать! - Она преклонила колени перед верховной жрицей. - Добро пожаловать в цитадель моего отца.’