Фараон

- Ваше Величество, только дурак продолжает спорить, когда его превосходят числом и переигрывают. Я здесь, чтобы засвидетельствовать, что вы не дурак. Я предлагаю тебе смириться с неизбежным’ - ответил я, и он уставился на меня, яростно нахмурившись, соперничая с искорками смеха в его глазах, когда он понял, что остался без моей поддержки. Затем он повернулся и зашагал туда, где два конюха держали его коня. Он вскочил ему на спину и подобрал поводья. Затем он посмотрел на всех нас сверху вниз.

‘Тогда пошли! Если вы твердо решили умереть, следуйте за мной. И пусть Артемида и все остальные боги смилостивятся над твоей глупостью, хотя я думаю, что это маловероятно.’

Местность, которую нам предстояло преодолеть, была необъятной, гористой и густо поросшей лесом, а у подножия возвышенности раскинулись виноградники. Темп, который задал Гуротас, был рассчитан на то, чтобы наказать жену и дочь за их прежнюю дерзость и неповиновение его приказам. Однако они с готовностью ему соответствовали. Само собой разумеется, что я также был в авангарде охоты, держась на расстоянии позади двух королевских дам. Остальная часть охотничьего отряда, почти сотня человек, растянулась позади нас на несколько лиг тяжелого пути. Однако все они были в веселом настроении, большинство из них полагали, что рассказы о добыче были преувеличены, и что Лаконский кабан был средним безобидным существом, которое можно было убить дюжиной стрел и ударом копья. Большинство из них гораздо больше интересовались кувшинами с вином, которые свободно переходили из рук в руки.

Те немногие из нас, кто был в авангарде, нашли многочисленные свидетельства присутствия кабана. Огромные площади виноградных лоз были безжалостно выкорчеваны, а ирригационные каналы, кропотливо сооруженные крестьянами, разорваны. Вода стекала вниз по склону горы и возвращалась в реку в долине, откуда она брала начало, а оттуда ее несло прямо в море. Те виноградные лозы, которые не были опустошены кабаном, были коричневыми, безлистными и умирали от жажды. Крестьяне, отвечавшие за поддержание водных борозд, были слишком напуганы кабаном, чтобы работать на полях, и они забились в свои лачуги, боясь чудовищного зверя больше, чем Гуротаса.

Богиня Артемида не могла выбрать более уязвимую или опасную область империи Гуротаса, чем его винные земли, чтобы наказать его за высокомерие. Король любил свое вино почти так же сильно, как содержимое своих сокровищниц, и когда у него в руке была бутыль с жидкой красной магией, а другая - за поясом, он чувствовал себя полным человеком. Хотя управляющие земельными участками сообщили ему о масштабах разрушений, он все еще не мог представить себе их. Слышать об этом было одно, но на самом деле смотреть на это было совсем другое дело.

Он ехал впереди нашего охотничьего отряда, размахивая охотничьим копьем над головой и ругая богиню и ее приспешника. Я содрогнулся, услышав такие оскорбления в адрес дочери Зевса. Самым мягким из этих эпитетов был "ужасная и отвратительная ведьма-шлюха". Хуже всего было открыто обвинить ее в противоестественных отношениях с собственным диким кабаном. Картина, возникшая в моем воображении, была слишком ужасна, чтобы ее можно было представить, но и Техути, и ее любимая дочь Серрена находили ее необычайно забавной.

И вдруг их веселый смех внезапно оборвался другим, более страшным звуком, который почти оглушил нас всех. Гуротас натянул поводья и с испуганным видом огляделся по сторонам, и, признаюсь, даже я, не склонный к панике, был застигнут врасплох.

Я только один раз в своей жизни слышал что-то столь же угрожающее, и это было на берегах реки Нил в Эфиопии. Этот звук поднял бы волосы на затылке храбреца и, возможно, даже ослабил бы клапан его мочевого пузыря и клапан его дырки. Это был рев самца льва с черной гривой, только гораздо громче, чем в природе. По-видимому, моя голова сама собой повернулась в ту сторону, откуда раздался громовой звук.

Из-за опушки леса в верхней части виноградника показалась огромная приземистая голова, которая, казалось, принадлежала какому-то мифологическому существу. Она была покрыта вьющимися черными как смоль волосами. Его огромные уши были заострены и торчали вперед. Глаза у него были яркие и свиноподобные. Его морда была приплюснута на кончике, а ноздри вдыхали наш запах. Его клыки были такими длинными и изогнутыми, что острые как бритва кончики почти соприкасались над массивной головой зверя.