Фараон

Клеопатра понимала, что он прав, что она действительно должна распроститься со своими мечтами. Или, по крайней мере, с этой их частью. Она обязана вернуться в Египет, чтобы составить новые планы. Поэтому царица позволила Архимеду провести ее через толпу, стараясь держаться поближе к нему, чтобы его тело служило щитом против людского потока, стремившегося отнести их обратно, к телу Цезаря. Архимед за руку тащил ее прочь, а Клеопатра едва могла дышать. Они протолкались через столпотворение, мимо базилики, посвященной Юлии, которую граждане ныне разносили, добывая дрова для погребального костра ее отца, мимо храма Венеры — того самого, в котором стояло изваяние Клеопатры. «Интересно, сколько эта статуя еще здесь простоит?» — подумалось Клеопатре. Ей вдруг представилось, как статую забирают и бросают в костер и золото покрывает тело Цезаря, словно и ее сожгли вместе с ним.

Архимед выволок царицу к выходу с Форума. Они были единственными, кто сейчас уходил; на мгновение они остановились и оглянулись на ростру, где стоял Антоний, наблюдая за тем, как его соотечественники превращают погребальный костер в настоящую огненную звезду. Хотя толпа вышла из повиновения и люди крушили Форум, сражаясь друг с другом за право оказать Цезарю последние почести и выкрикивая призывы к мести, Антоний высился среди простых смертных, не выказывая ни тени страха и даже не пытаясь уклониться от нарастающего жара. И в этот миг он впервые напомнил Клеопатре самого Цезаря.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

АЛЕКСАНДРИЯ Восьмой год царствования Клеопатры

Клеопатра нервно расхаживала по палубе. Их плавание длится всего день. Погода неблагоприятна. Над головой ни облачка, но небо серое и угрюмое. Если сейчас налетит буря, она будет стремительной и смертоносной.

Клеопатра чувствовала себя неважно. Ее желудок бунтовал, не принимая никакой пищи, даже самой легкой, и царица сделалась даже более худой, чем в юности. Она не знала, в чем причина: то ли в постоянном беспокойстве, то ли в том, что теперь в ее жизни не было мужчины, ради которого ей хотелось бы выглядеть женственно.

Клеопатра провела руками по бокам, ощутив под ладонями выступающие кости таза. Потеря веса беспокоила ее. Болезни были сейчас непозволительной роскошью. Ее сын — еще совсем малыш, а его отец мертв. После трагедии, обрушившейся на нее, после смерти Цезаря Клеопатра возвращалась в страну чумы и голода. Нил в этом году не разлился. Посевы не взошли. Все больше людей умирало голодной смертью. В самой Александрии чума, много лет поднимавшая голову в портовом районе, вырвалась на свободу и принялась за свое дело, добравшись до самых укромных уголков. Повсюду валялись тела, покрытые гнойниками; больничные повозки собирали их и увозили за пределы города, туда, где не угасая горели костры для сожжения трупов. День и ночь бушевало пламя, вскормленное кровью египтян, евреев, греков; в огне их плоть сплавлялась воедино — о тысячелетних погребальных обрядах этих народов сейчас никто даже не вспоминал.

Египет сжимали тиски тьмы. Еще худшая беда маячила у границ. Антоний изгнал убийц Цезаря из Италии, и теперь Марк Брут и Кассий обосновались в восточных землях, угрожая царству Клеопатры. У Кассия, прячущегося где-то возле пределов Египта, хватило наглости прислать к Клеопатре гонца. Он требовал, чтобы Клеопатра отпустила к нему легионы, которые Цезарь отослал в Александрию, чтобы укрепить свои позиции. Кассий заявил, что, если царица не исполнит его просьбу, он двинется на Александрию. Мало того, если она не окажет ему поддержку всеми своими силами — войском, флотом и сокровищами, — он возведет на египетский престол ее ссыльную сестру, Арсиною.

Хотя у Клеопатры не хватало сил, чтобы противостоять легионам Кассия лицом к лицу, она все же решила не оказывать ему поддержки и не выполнять его требований. В ответ она отослала послание, состоявшее всего из одной фразы: «Мудро ли со стороны убийцы Цезаря просить о поддержке мать сына Цезаря?» А затем возложила все свои надежды на Антония, который также попросил ее о помощи.

И теперь, отплыв к нему в Малую Азию с шестьюдесятью военными кораблями, она окончательно бросила жребий и надеялась, что не прогадала.

После смерти Цезаря все цивилизованные люди — и царица Египта в том числе — с нетерпением ждали, когда же станет ясно, кто победил в схватке за наследство Цезаря. Мир раскололся на части. Казалось, единственный, кто способен собрать его воедино, — это Антоний. Клеопатра была уверена, что ее надежды оправдаются. Кроме того, ей окончательно надоел римский кулак, выжимающий из Египта все соки и постоянно принуждающий к чему-то ее самое.

И вот теперь она плыла, чтобы ответить на призыв римлянина о помощи, плыла, поставив на карту свою жизнь, свой флот, свой народ.