Фараон

Клеопатра не понимала, почему Антоний, в чьих руках была армия, после такой блестящий победы не провозгласит государство своим, почему он продолжает делить власть с Октавианом и Лепидом. Что именно являет собой Октавиан, теперь стало ясно всем, а Лепид никогда не был лидером. Может быть, Антонию во вред идут его представления о верности? Клеопатра надеялась, что, когда они с Антонием встретятся, она сумеет понять его мысли и докопаться до мотивов. Антоний всегда казался ей человеком прямым и открытым. Или он лишь притворялся таким?

Тот Антоний, с которым Клеопатре предстояло встретиться в сирийском городе Таре, был грозен и внушителен. Он выбрал в качестве своей доли Македонию, Грецию, Азию, царства Малой Азии и Сирию, оставив Октавиану Италию, а Лепиду — Африку. Затем он отправился в Эфес, созвал сюда глав всех оказавшихся под его правлением народов и ввел чрезвычайную финансовую и торговую политику, дабы помочь этим территориям восстановить былое процветание, после того как Брут и Кассий выкачали из этих земель множество денег и ресурсов.

За такое правление жители Эфеса обожествили Антония и нарекли Новым Дионисом — так же, как некогда титуловали отца Клеопатры. Эфесцы объявили Антония воплощением бога, сыном Ареса и Афродиты и спасителем человечества. Они также прозвали его Несущим радость — за его добрый характер и доброжелательность, которую Антоний выказывал не только по отношению к своим солдатам, но и ко всем народам. Он ценил их культуру, посещал их театры и лекции, беседовал с их философами и учеными и оказывал покровительство их богам.

Таким образом (как, не удержавшись, отметила про себя Клеопатра), в то время как Октавиан, вернувшийся в Рим, провозгласил себя сыном божественного Юлия, Антоний отправился на восток и сам стал богом.

Клеопатра была уверена, что теперь, когда авторитет Антония взлетел на недосягаемую высоту, он обратит силы на завершение великого дела, начатого Цезарем, — завоевание Парфии, присоединение к римскому государству обширных земель на востоке. И ей, Клеопатре, отводится немалая роль в его планах.

В глазах всего мира Антоний занял место Цезаря, и потому царица Египта должна признать это. Она обязана произвести на него впечатление — более сильное и величественное, чем это было с Цезарем. Антоний не отличается бесстрастностью Цезаря, он открыт мирским радостям. Она ошеломит его, продемонстрировав все, что может дать союз с ней, — включая ее самое. Клеопатра не забыла его намеков. Более того, теперь, когда она осталась без сексуального партнера, эти намеки прочно вошли в ее грезы.

Да, верно, Антоний женат — и не на какой-нибудь безвольной в политическом отношении пешке вроде Кальпурнии. Фульвия красива и умна, она обладает изрядным весом в высших кругах. Ее профиль отчеканен на монетах Антония — насколько было известно Клеопатре, ни одна римлянка никогда еще не удостаивалась такой чести. Тайком от Фульвии римские сенаторы поговаривали, что она с ее честолюбием рвется править теми, кто правит Римом. «Что ж, — подумала Клеопатра, — это серьезная соперница. Но если вдуматься — кто она такая? Какая-то римлянка, не имеющая никакой официальной должности в правительстве? Женщина, чье состояние, каким бы крупным оно ни было, находится под опекой родственников-мужчин? Человек, не имеющий — в буквальном смысле слова — никаких подтвержденных законом прав?» Фульвия у себя дома даже не может голосовать, в то время как на родине Клеопатры каждое слово царицы — закон. Так пусть же Антоний узнает, что такое женщина, наделенная реальной властью. Удовольствуется ли он после этого своей женой?

Юлий Цезарь считал союз с царицей Египта весьма перспективным, и Клеопатра не сомневалась, что Антоний, который всегда быстро учился, уже рассчитал, какие выгоды может принести ему этот союз. Разве они еще при жизни Цезаря не заключили тайный договор?

Честолюбивые планы Антония прослеживались в каждом его шаге — Клеопатра очень тщательно отслеживала эти шаги. Для восточных владений Рима он отчеканил монеты, на которых приказал изобразить себя в облике бога солнца, какового весь греко-римский мир почитал как верховное правящее божество, так что каждая рука, передававшая монету, тем самым передавала весть о восхождении Антония к вершинам власти. Золотые лучи, ореолом окружающие его голову, орел Зевса у его ног — Клеопатре подумалось еще, что он очень похож на орла Птолемеев, — все это сообщало миру о том, что на востоке явился новый бог, который принесет людям все богатства, какие только способны предложить человек и природа.

Но для распределения обещанных благодеяний жизненно важно было получить доступ к кладовым Египта. А чтобы добраться до них, новоявленному благому богу требовалось каким-то образом занять место рядом с царицей этой страны. «Ну что ж, пусть приходит, — подумала Клеопатра. — Мне не терпится обговорить условия».