Фараон

Евнух не понимал, что преданность, которую он питает к царице, — то же самое чувство, которое она испытывает в отношении Антония. Пока Антоний предан ей, их делу и детям, Клеопатра будет верна ему. Если бы Хармиона и Гефестион сумели настоять на своем, то Клеопатра, деля ложе с Антонием, однажды вонзила бы ему в сердце кинжал. Она знала, что Хармиона с трудом сопротивляется искушению подсыпать в пищу Антонию яду.

Конечно же, сдаваться нельзя. На следующее утро Клеопатра взяла детей с собой, провела их по палатам, где вершились государственные дела, и объяснила, что когда-нибудь они будут править этим великим царством и потому должны знать о нем все до тонкостей. Она не рассказала им о последнем из планов, сложившихся в ее голове, — о плане того, как отныне и навсегда сохранить трон для этих четверых детей, таких любознательных и смышленых. Она знала, что нельзя открывать свои намерения ни им, ни кому-либо еще, даже Антонию, потому что он наверняка попытается остановить ее.

Цезарион прислушивался к каждому слову, которое мать говорила своим министрам, и велел своему писцу записывать все, что она скажет. Он заверил Клеопатру, что изучит науку правления, и, когда придет время — «в далеком-далеком будущем, матушка!» — он сумеет вести все дела государства так умело, как его научила она.

— Мама, мне куда больше нравится читать философские книги, чем изучать отчеты о том, где и сколько всего произведено, но если мне дадут время, то я приучу себя быть не менее усердным в делах, чем ты.

Клеопатра собрала вокруг себя всех четверых.

— За всем нужно внимательно следить, — сказала она им. — Чаще всего министры только к тому и стремятся, чтобы набить карманы золотом, похищенным из государственной казны, однако среди них можно найти и хороших людей. Мой отец, а ваш дед, да упокоят боги его душу в мире, приучил меня во всех сделках учитывать поправку на человеческую натуру. Вы меня понимаете?

Четыре головы склонились в знак согласия. Хорошие дети, послушные долгу. Клеопатра знала, что Цезарион охотнее вернулся бы к своим наукам и читал Лукреция, что двойняшкам куда больше нравится бороться во дворе, что малыш понятия не имеет о том, о чем толкует мать, но смотрит на нее с предельной серьезностью, желая показаться внимательным и умным.

— Когда вернется папа? — с грустью спросила Селена. — Я по нему скучаю.

Цезарион прикрикнул на нее:

— Наш отец в Кирене, он отвоевывает для тебя царство, чтобы ты могла этим царством править, когда станешь большая. Он — военачальник, и у него важное дело.

— Нет ничего плохого в том, чтобы скучать по отцу, — мягко одернула его Клеопатра. — Например, я скучаю по своему отцу постоянно. Извинись перед сестрой за резкий тон.

Клеопатре не нравилось, когда ее дети злились друг на друга. Она ни на миг не забывала о кровавом раздоре между ней и ее сестрами и братьями. О том, как Береника пыталась ее отравить. Как Птолемей Старший отправил ее в изгнание. Как ей пришлось воевать с ним, чтобы получить царство обратно. Как ее младший брат сговорился с Арсиноей избавить Египет от Клеопатры, и она вынуждена была послать их обоих на смерть…

— Извини меня за то, что я сделал тебе замечание, — обратился Цезарион к сестре, взирая на нее отчужденно и высокомерно — эту манеру он тоже унаследовал от Цезаря. — Но мне не нравится слышать, как ты хнычешь, словно маленькая девочка. Ты — дочь Марка Антония и царицы Клеопатры. И должна вести себя соответственно.

Клеопатра видела, что этот разговор неприятно задел Александра. На его оливково-смуглом лице отразилось негодование, подхлестнутое пылкой любовью к сестре-близнецу. Отцовское мужество, отцовское умение покорять людей уже были явственно видны в нем. Александру еще не исполнилось и девяти лет, но он был отважен и откровенен до дерзости.

— Моя сестра еще действительно маленькая девочка, — ответил он Цезариону. — А я — мальчик, но тоже скучаю по отцу. — Он окинул Цезариона абсолютно невинным и открытым взглядом и спросил тоном, в котором не слышалось ни малейшего упрека: — А ты по своему разве не скучаешь?

Клеопатре подумалось, что Александр, быть может, куда больше подходит на роль правителя царства, нежели Цезарион. Старший сын Марка Антония уже был любимцем всех наставников и всерьез принимал обязательства, налагаемые на него данным ему именем Александра. Он станет высоким и красивым, как его отец. В близнецах почти ничего нет от Клеопатры — с виду они чистые римляне.

Клеопатра не была уверена в том, что Селена когда-либо станет красавицей. Девочка тоже копия Антония. Царица полагала, что выдающийся подбородок и высокие, широкие скулы не красят дочь, придавая ей чересчур мужеподобный вид. Да и рост у нее будет немалым. Селена всюду следует за братом-близнецом, внимательно слушает все, что он говорит, предоставляет ему выбирать игры, в которые они играют, и книги, которые они читают.