Читаем Фантомный бес полностью

Голодный девятнадцатилетний парень, рисующий акварелью городские пейзажи, сумрачно уверен в собственной гениальности. А почему бы и нет? Ведь его акварели размером немногим больше почтовой открытки с удовольствием рассматривают посетители трактиров и ресторанов, а иногда даже покупают. И у художника порою позванивают в кармане монеты. Он замечает, что чаще других его работы покупают местные евреи, венские лавочники, адвокаты, портные и часовщики. «Ох уж эти евреи», – бормочет он с иронией, но скорее злой, нежели доброй. Он мечтает о других покупателях. В прошлом году его не приняли в Венскую академию художеств. Но больную мать он огорчать не хотел и сказал, что его приняли. Так что в этом году он снова туда пойдет. Они сочли его недостаточно талантливым. Идиоты! Он им докажет. Какой-то профессор с добренькой улыбкой шепнул ему, что у него хорошо выходят дома и что ему лучше податься в архитектурный. Кретин! Разумеется, он может стать отличным архитектором. Но он сам знает, куда ему лучше податься. По призванию он – художник. И он призван переделать мир. Сначала в своем художественном воображении, а потом, глядишь, и на деле. И он его переделает! Мир сходит с ума? Да, сходит. Но он снова сделает его нормальным.

Чтобы поступить наверняка, он решил получить рекомендацию у первого художника Австро-Венгерской империи, у Густава Климта, создателя струящихся золотом портретов и пейзажей, академика, которого уже при жизни называют великим. Климт принял его ласково, акварели смотрел внимательно и, по доброте душевной, сказал: «Голубчик! А зачем вам в академию? Вы уже сложившийся мастер. Своего рода гений». Однако рекомендацию написал. Молодой художник не шел по улице, а летел. По облакам. Сам великий Климт назвал его гением.

Рекомендация Климта некоторую роль сыграла. Претендента не выгнали с порога и допустили к экзаменам. Но в конечном итоге выяснилось, что место одно, а претендента два. Вторым был какой-то парень из Праги, упорно рисовавший уродцев того и другого пола. Тела и лица их чудовищно искажены, а цвета на холсте кричат, противореча друг другу. И надо же, академики проголосовали за уродов и непристойное буйство красок. Искусству здравому они предпочли дегенеративное. Тот, кто писал полные достоинства гармоничные виды города, тот, кого второй раз отставили, можно сказать, предали, шел по улицам Вены в прострации. Какой-то безумный чех по имени Оскар Кокошка перебежал ему дорогу. Впрочем, знакомые успели шепнуть неудачнику, что чех этот на самом деле родом из еврейской семьи. «Опять эти евреи! – бормотал он. – Опять они».

Звали неудачника Адольф Гитлер.

«Какого художника лишилась Австрия! – пылко говорит он сам себе. – Да и Германия заодно. Да и весь арийский мир. Что ж, ему оставили другой путь – переделывать этот мир. Изгнать из него безумцев и всякую шваль. Объявить бой дегенеративному искусству. Предоставить лучшие земли арийским народам. А остальные народы? А зачем они нужны? И кому? Программа великая. И, похоже, он один пока до конца ее понимает. Но тут без серьезной подготовки, без упорной учебы не обойтись. А где учителя? Впрочем, зачем ему учителя? Его учителями будут книги. А думать он умеет сам». И он записался в лучшие библиотеки Вены. Он много и жадно читает. Историю войн и крушений государств, труды дипломатов и философов. Глубоко тронули его Шопенгауэр, Ницше, но более других поразил Гюстав Лебон, сказавший ясно, словно утвердил приговор: «Толпа никогда не стремилась к правде; она отворачивается от нее и предпочитает поклоняться заблуждению… Кто умеет вводить толпу в заблуждение, тот легко становится ее повелителем; кто же стремится образумить ее, тот всегда бывает ее жертвой».

Оскар Кокошка, едва успев закончить академию, превращается в одного из лидеров быстро крепнущего экспрессионизма. Живопись этого направления насыщена мрачным огнем и темными страстями. Линии изломаны, лица изображенных людей угловаты. Перспектива улиц искажена. Грозное небо разорвано в клочья. Это смутно напоминает о том, что и сама жизнь людская может быть разорвана в клочья. Это немного пугает. Но многих и вдохновляет. Это необычно, это нравится. Неудивительно, что уже вскоре Кокошка завоевывает славу не только в Австрии, но и по всей Европе. Его жесткие, резкие по цвету пейзажи, его выразительные уродцы нарасхват, его чудачествам поражаются. Весь город следит за причудами молодого экспрессиониста. Когда у него обрывается роман с Альмой Малер, красавицей-вдовой знаменитого композитора, он заказывает себе кукольную Альму в полный рост, в роскошном бархатном платье, и появляется с нею в отдельной ложе венской оперы. На протяжении спектакля он что-то ей нашептывает, и все лорнеты зала повернуты в сторону его ложи. Прошло какое-то время, к этому привыкли. И вдруг он оказался в ложе в одиночестве. И лорнеты вновь как один глядят на художника. Позже по Вене гулял слух, что во время очередной сексуальной оргии Кокошка отрубил своей кукле голову.

Перейти на страницу:

Похожие книги