Фантом памяти

После маленькой гостиной кухня показалась мне огромной, но и здесь повсюду виднелись приметы старательной и опрятной бедности. Кажется, ни один предмет не был куплен за последние полвека, вся утварь, тарелки и приборы были точь-в-точь такими же, какие я видел в раннем детстве у своей бабушки и какие уже давно не производят и не продают. Да и бабушка, помнится мне, сетовала на то, что все это уже совсем старое, и, уговаривая меня хорошо учиться в школе, частенько повторяла: "Вот вырастешь, начнешь зарабатывать, купишь мне в подарок новую посуду, а то я на эти тарелки уже смотреть не могу, всю жизнь у меня эти розовые цветочки перед глазами". Получается, что Анна за всю свою жизнь не приобрела для кухни ни одного нового предмета, ведь ей на вид лет тридцать пять - тридцать восемь, не больше. Неужели у нее такие стесненные условия? Интересно, сколько у Анны детей? Она сказала, что собирается кормить детей ужином, значит, кроме грустной Лакримозы, у нее есть по меньшей мере еще один отпрыск. Ну и зачем было рожать двоих детей, если жить не на что? Все-таки странные существа - женщины!

Запахи, однако, витали в кухне более чем просто аппетитные восхитительные. Можете мне поверить, я хорошо знаю, как пахнет запекаемое со специями парное мясо и как пахнет мясо перемороженное. В этой кухне готовилось именно парное. В гости меня не ждали, стало быть, Анна покупает такие дорогие продукты для себя и детей и при этом ест из тарелок столетней давности, с полустертым рисунком и щербатыми краями.

А сама Анна, между тем, нравилась мне все больше и больше. Сидя за столом и наблюдая, как она режет свежие овощи и украшает ими тарелки с солидными порциями мяса, я отметил изящество и экономность ее движений, горделивую осанку, длинную шею и четкую, совершенную линию подбородка. И даже, следуя давней, еще с юношества, привычке, представил себе ее полностью раздетой, ориентируясь на те формы, которые угадывались под узкими брючками и облегающим свитером. Собственно, при такой одежде ничего особенно и угадывать-то не нужно было, все на виду. А тарелок-то, на которые разложено мясо, между прочим, шесть. Анна, Лаки, я и... Неужели еще трое детей? Лихо! Или, может быть, здесь ждут к ужину гостей?

- Лаки, зови детей, все готово, - Анна будто услышала мой молчаливый вопрос и ответила на него. - У меня, кроме Лаки, еще трое, добавила она, повернувшись ко мне.

- А муж?

- Нет. И никогда не было. У нас это не принято.

- То есть как не принято? Мужей иметь не принято? - я собственным ушам не поверил.

- Вообще жениться, регистрировать браки, - с улыбкой пояснила Анна, - У нас тут свои порядки, они могут показаться вам странными, но нас они устраивают. Здесь так живут веками.

- Ну хорошо, - я не отставал, забыв про деликатность, - пусть у вас нет мужа, но отец же у детей есть, я надеюсь? Или согласно вашим порядкам дети появляются на свет без отцов?

Анна молча расставила тарелки по периметру большого прямоугольного стола, разложила ножи и вилки, села напротив меня, скрестила пальцы под подбородком.

- Вы не должны об этом спрашивать. Это неправильно, - четко произнесла она.

Да, пожалуй, она права, меня явно занесло в чудовищную бестактность, но это не от недостатка воспитания, а от изумления. В течение всего пятнадцати минут мне дважды рассказывают о совершенно невероятных вещах и при этом говорят, что, дескать, здесь порядки такие. Как это может быть? Деревня - в пятнадцати минутах ходьбы (если по короткой дороге) от поселка, в котором порядки совсем другие, такие же, как и во всей стране, и во всем мире. Это же не одинокий остров в океане, куда никогда не добиралась цивилизация, это деревня в центре большой страны, с барами, ресторанами, магазинами и телевидением. Разумеется, я был шокирован, оттого и полез со своими расспросами, куда не следует.

- Простите, - покаянно пробормотал я. - Но вы меня просто огорошили...

Я собирался еще что-то объяснить в свое оправдание, но Анна приложила палец к губам.

- Т-с-с, тише, дети идут.

Первой вошла Лаки и молча уселась рядом с матерью за стол. Следом за ней в кухне появились еще два мальчика и девочка. Один из мальчиков заметно прихрамывал. В первый момент мне показалось, что все они одного возраста, во всяком случае, при взгляде на них мне не удалось определить, кто из них старше, а кто - младше. Все трое выглядели точно так же, как и Лаки, лет на двенадцать-тринадцать. И тут до меня дошло. "Ну конечно, вот почему Анна не захотела развивать тему отца или даже отцов своих детей! Они же приемные. Кто-то один, вероятно, родной, а остальные - нет, но они об этом не знают. Интересно, кого из четверых она родила?"

Я с любопытством поглядывал на детей и пришел к выводу, что без посторонней помощи мне на этот вопрос не ответить: ни один из подростков не был внешне похож на Анну хотя бы немного. Может, они все - приемыши? Тем более непонятно, зачем при такой бедности усыновлять столько детей? Бред какой-то! Хотя как знать, может, в этой странной деревне еще и не такое принято?