Фантом

Теперь я понимаю, Эхо – это единение не только разума. Это единение страхов, слабостей и страданий. Как и любовь. В этот момент меня осеняет, что все это время я понимала ее неправильно. Любить друг друга это больше, чем быть рядом. Больше, чем все внешнее. Это видеть сердце и душу изнутри.

– Который час? – внезапно спрашивает Ник, и я распахиваю глаза.      Он смотрит прямо на меня, и зрачки у него в темноте на всю радужку. Два черных озера.

Вопрос застает врасплох, и я медлю с ответом. Но только успеваю бросить взгляд на часы, висящие над входом, к которому Ник сидит спиной, он отвечает сам:      – Без четверти час.

От неожиданности я закрываю ладонями лицо. У меня получилось!      Как бы мне не хотелось раздувать его эго, и без того не страдающее скромностью, но я не могу не признать – его способ действительно работает.

– Чертов провокатор, – говорю я, стараясь не улыбаться во все зубы.

Ник смеется, запрокидывая назад голову. Так раскатисто и громко, словно ему на все плевать, и мне хочется попросить его замереть, чтобы запомнить его таким.

– Мне не хватало твоего смеха.

Я опускаю взгляд на наши вновь соединенные руки и возвращаю его к глазам Ника. Он замирает на секунду и, будто поняв неуместность этого жеста, отстраняется. Отворачивается в сторону, делая вид, что ничего не случилось.

До дома мы идем, не разговаривая, боясь ненароком разрушить те нити, что незримо тянутся между нами.

***

Утром я просыпаюсь от запаха кофе и блинчиков. Но под одеялом так тепло, что даже ароматы завтрака не способны выгнать из постели.      Около моего виска что-то шевелится. Я пытаюсь повернуться, но понимаю, что не могу. Меня обнимает мужская рука. Более того, я абсолютно точно знаю, кому именно она принадлежит.

Мы вернулись поздно. В комнате было слишком холодно, а из щелей между рам дуло так, что я побоялась оставлять Ника на полу, и мы устроились на кровати. Лежали плечом друг к другу, рассматривая почерневший от гари потолок.

– Хотел тебя кое-о-чем спросить, – заговорил Ник первым. Я повернулась в ожидании. Больше я не чувствовала себя некомфортно, находясь рядом с ним. Теперь это казалось естественным, как дышать. – Когда все закончится и мы станем свободны, ты думала о том, что будешь делать?

Я покачала головой, потому что настолько привыкла жить сегодняшним днем, что даже представлять боялась свое будущее. Когда самолет приземлится по ту сторону Атлантики, не будет Коракса, и моего отца, и всего, что связывало нас с парнями прежде. Живот начинало крутить от одной только мысли, что я останусь одна в чужой стране, еще и без прошлого.

Ник выжидающе посмотрел на меня, а потом продолжил:      – Арт нашел несколько школ гражданской авиации, где можно получить лицензию. Одна из них в Лос-Анджелесе, другая в Бостоне. Обе согласны принять нас.

– Но у тебя же даже аттестата нет.

– У меня нет, – подложив локоть под голову, ответил Ник. – А у Ника Фишера есть. Какое-то время придется ужаться, обучение стоит недешево, но зато та же форма, те же крылья на погонах. Почти Корвус Коракс.

Я поморщилась:      – И тот же риск. Уже не можешь жить без этого ощущения?

Он горько усмехнулся. Должно быть, выражение моего лица было более чем красноречивым.      – Может быть. С трудом представляю себя в каком-нибудь офисе, перебирая бумажки и отвечая на телефонные звонки.

– Шон тоже с вами?

– Нет, он всегда предпочитал ходить по земле. Займется чем сам решит. А что насчет тебя?

– Еще не думала об этом, – честно призналась я.

– Едем с нами, – совсем тихо произнес он, опустив взгляд, даже не подозревая, как сильно я надеялась услышать эти слова. Всего одна фраза, но она разогнала темные облака неизвестности, довлевшие надо мной последнюю неделю. Всё так здорово изменилось буквально за день.

Мы говорили о чем-то ещё, мало значащем, пока не навалился сон.      И хотя Ник честно соблюдал дистанцию, его горячее дыхание все равно касалось моей обнаженной шеи, вызывая мягкий трепет.

Сейчас его брови не хмурятся, а губы едва приоткрыты. Положив локоть под голову, парень, пригревшись, спит.

Я гляжу на него и мысленно посмеиваюсь: угораздило же нас спеться. Гляжу и не знаю, что делать дальше. И наконец понимаю, что в этой череде неожиданных событий удивляет меня больше всего.

Ник спит.

Не было ни дня, когда, проснувшись, я видела его в кровати. Мучимый бессонницей, он слонялся ночью по дому, как зверь в клетке. От края к краю. Рисовал, тренировался, бегал, делал что угодно, лишь бы справиться с кошмарами. А сейчас даже не слышит, что я кручусь рядом.

Стараясь не потревожить, я медленно поворачиваюсь на спину, чуть отодвигаюсь и слезаю с постели.

Зайдя на кухню, обнаруживаю там растрепанного Кавано в футболке с очередной дурацкой надписью. Сегодня это «Keep calm and make love»*. Арт заключает меня в объятья, подняв над землей и пару раз встряхивает.

– Вы что, потолок белили? – спрашивает он, вытягивая из моих волос клок паутины.

– Вроде того, – улыбаюсь я и замечаю, что диван так и не был разобран. Кавано дежурил, давая нам возможность отдохнуть.