Фантастическое путешествие II

— Ему не приходилось выбирать, Юрий, — нахмурилась Баранова.

Моррисона охватила дрожь. До сих пор он обращал внимание лишь на окружавшие их красные кровяные тельца, на специфические частицы внутриклеточного пространства нейрона. Его восприятие действительности было ограничено минимумом окружающего его пространства.

Теперь он понял, что в их положении, когда корабль был размером с молекулу глюкозы, а сам он чуть больше атома, тело Шапирова было для них больше, чем планета Земля.

Итак, он был замурован в огромной массе мертвого органического вещества. Он почувствовал раздраженное нетерпение из-за затянувшегося молчания. Этим можно заняться и попозже, а сейчас... Его голос прозвучал громче, чем следовало бы:

— Как мы отсюда выберемся?

Баранова с удивлением взглянула на него широко раскрытыми глазами. (Моррисон не сомневался, что горечь утраты вытеснила мысль о необходимости покинуть тело).

Ей пришлось приложить заметные усилия, чтобы принять свой обычный деловой вид.

— Ну, для начала нам нужно до некоторой степени деминимизироваться.

— Почему только до некоторой? Почему бы нам не провести полную деминимизацию? — И, словно предупреждая возможные возражения, он продолжил: - Да, мы повредим тело Шапирова, но это мертвое тело, а мы еще живы. В первую очередь нужно думать о себе.

Калныня с упреком взглянула на Моррисона:

— Даже мертвое тело заслуживает уважения, Альберт, особенно тело такого великого ученого, как академик Петр Шапиров.

— Да, но не настолько же, чтобы рисковать жизнями пяти человек.

Нетерпение Моррисона росло. Он знал Шапирова лишь понаслышке, и для него он не был тем полубогом, каким его считали остальные.

Дежнев сказал:

— Помимо вопроса об уважении, хочу напомнить, что мы находимся в черепе Шапирова. Если мы попытаемся разрушить череп с помощью минимизационного поля, то на это уйдет слишком много энергии, и деминимизация примет неуправляемый характер. Мы должны найти другой выход.

Баранова согласилась:

— Альберт прав. Давайте начинать; Я произведу деминимизацию до размеров клетки. Аркадий, пусть Грот определит наше точное местонахождение.

Моррисон взглянул на клеточную мембрану, находящуюся на удалении от них. Первым признаком деминимизации являлось то, что молекулы начинали уменьшаться (это было единственным словом, пришедшим на ум Моррисону, чтобы описать происходящее).

Словно эти маленькие шарики, которые заполняли пространство вокруг них и которые Моррисон, скорее воссоздавал в своем воображении по их мерцанию, чем ясно их видел, сжимались.

Точь-в-точь, как воздушные шары, из которых выпускают воздух. И отдаленные макромолекулы — белки, нуклеиновые кислоты и еще более крупные клеточные структуры — также сжимались и в результате этого все удалялись от них.

Клеточная мембрана, казалось, приближалась к ним, и изображение ее становилось все четче.

Было очевидно, что она вот-вот столкнется с кораблем, и Моррисон инстинктивно сжал зубы, напрягшись в ожидании удара.

Но ничего не случилось. Мембрана подходила все ближе и ближе, и вдруг ее просто не стало. Это была слишком слабая структура, чтобы противостоять миниатюризационному полю. Хотя корабль до некоторой степени увеличился, ему по-прежнему было слишком далеко до размеров нормального мира, и молекулы мембраны, попадая в поле и уменьшаясь в размерах, теряли контакт друг с другом, так что целостность картины происходящего исчезала.

Моррисон, словно завороженный, следил за всем. Постепенно среди окружающего их хаоса он начал узнавать внутриклеточные коллагеновые джунгли, с которыми они столкнулись, прежде чем попасть в нейрон. Они также продолжали сжиматься, и вскоре коллагеновые стволы и канаты превратились в тонкие нити.

Баранова сказала:

— Вот и все. Нам нужно помнить о размерах малой вены.

Дежнев хмыкнул:

— Это однозначно. Энергии у нас немного.

— Ее хватит, чтобы выйти из черепа, — уверенно ответила Баранова.

— Надеяться можно. Однако, Наташа, ты командуешь кораблем, но не законами термодинамики.

Баранова с укоризной покачала головой:

— Аркадий, определи наши координаты и не читай мне лекций.

— Я уверен, что это не самое главное сейчас, — вступил в разговор Конев. — Расстояние, пройденное нами после капилляра, слишком мало, чтобы его можно было измерить.

Через несколько минут они получили данные, и Конев удовлетворенно хмыкнул:

— Как я и говорил.

— Что толку от этих данных, Юрий? Мы не знаем, в какую сторону направлен корабль, а двигаться мы можем только туда. Ведь восстановлена связь, а это. значит, мы не можем управлять кораблем.

— Ну что ж, раз так, мы будем двигаться в том направлении, куда идет корабль. Я уверен, что у отца Аркадия было высказывание по этому поводу, — усмехнулся Конев.

Дежнев тут же откликнулся:

— Он говорил: «Когда возможен только один способ действия, нет необходимости принимать решение».

— Вот видишь, — сказал Конев, — и в каком бы направлении мы ни двигались, мы выберемся. Давай, Аркадий.