Читаем Фантастическое путешествие II полностью

Моррисона, несмотря на страх, очень заинтересовало, с чем были связаны эмоции Калныни: с ее растущей симпатией к нему или желанием сопротивляться всему, что шло от Конева? И где-то в глубине души он понимал, что причина была не в Коневе.

Пока Софья говорила, лицо Конева заливалось краской. Он вынужден был сказать:

— Это не трусость. Я просто предлагаю. Если я выйду наружу, что, кстати, хочу сделать сам, я выйду с прибором Альберта, который совсем не настроен на работу со мной. Мы не можем делать выбор, полагаясь на чей-то каприз. Это должен быть человек, который добьется лучших результатов, и, я думаю, альтернативы у нас нет.

— Это правда, — согласился Моррисон, снова обретя голос. — Но не стоит думать, что процесс приема волн снаружи будет намного эффективнее, чем изнутри.

— Но не стоит предполагать и обратное, — возразил Конев. — И, как говорит Дежнев, с каждой минутой наши запасы топлива уменьшаются, а следовательно, у нас практически не остается времени, поэтому не будем медлить. Вам придется покинуть корабль, как вы это уже однажды делали.

Моррисон ответил тихим, но уверенным голосом, надеясь, что то будет последняя фраза:

— Я очень сожалею, но я не выйду.

Но Баранова тоже сделала выбор. Она мягко сказала:

— Боюсь, Альберт, вам придется это сделать.

— Нет.

— Юрий прав. Только вы и ваш прибор поможете получить нужную нам всем информацию.

— Я уверен, там не будет никакой информации.

Баранова подняла обе руки:

— Может, и нет, но мы не можем полагаться на наши догадки. Давайте попробуем.

— Но...

Баранова не дала ему договорить:

— Альберт, я обещаю вам, если вы сделаете это для нас, о вашем непосредственном участии будет честно заявлено, когда придет время открытых публикаций. Вы станете известны тем, что разработали правильную теорию мышления, создали прибор, с помощью которого возможно дальнейшее развитие данной теории, спасли корабль от гибели в капилляре: отважились выйти в нейрон, а еще раньше в кровяной поток, чтобы зарегистрировать процесс мышления Шапирова.

— Уж не хочешь ли ты сказать, что если я откажусь, то правду так никто и не узнает?

Баранова вздохнула:

— Вы сами вынуждаете меня играть роль злодея. Да, я хочу сразу расставить все точки над i. Мы скроем правду. Это, в конце концов, мое единственное оружие против тебя. Мы не можем силой вытолкать вас из корабля, поскольку в этом нет никакого смысла. Вы ведь должны не просто находиться в клетке, но и ловить мысли бедняги Шапирова. А для этого нужно ваше согласие. И мы щедро отплатим вам за это. Но только за это.

Моррисон оглянулся по сторонам в поисках поддержки. Баранова просто в упор смотрела на него. Конев был очень высокомерен. Дежнев, очевидно, чувствовал себя неловко, не желая занимать ничью сторону. Калныня была единственной его поддержкой.

Он задумчиво посмотрел на нее и затем спросил:

— А вы что думаете, Софья?

Калныня заколебалась, но затем уверенным голосом произнесла:

— Я думаю, вам нельзя рисковать под нажимом. Такая задача должна выполняться абсолютно добровольно, без принуждения.

Дежнев неуверенно пробормотал:

— Мой старик всегда говорил: «Нет большего принуждения, чем собственная совесть, именно она делает жизнь такой горькой».

— Моя совесть в данном случае меня не беспокоит, — ответил Моррисон.

— Будем мы голосовать?

— Это ни к чему, — откликнулась Баранова. — Ведь я капитан корабля. И в данном случае я одна имею право голоса.

— Если я выйду туда, но ничего не услышу, вы мне поверите?

Баранова кивнула:

— Я — да. Ведь вам ни к чему утаивать полученную информацию, если вы хотите, чтобы мы вас хорошенько отблагодарили. Я даже скорей вам поверю, если вы ничего не поймаете, чем если заявите об открытии чего-то очень важного.

— Но я не хочу, чтобы меня одурачили, — возразил Конев. — Если он вернется с чем-то, что покажется важным, я сумею разобраться во всем. А сейчас хватит дискуссий. Идите!

Моррисону ничего не оставалось делать, как с бьющимся сердцем и спазмами в горле, согласиться:

— Хорошо, я иду — но только ненадолго.

67.

Моррисон снял одежду. В первый раз (неужели это было всего лишь пару часов назад?) это показалось ему насилием, а сейчас — установившейся традицией.

Калныня помогла ему забраться в костюм. Несмотря на хороший завтрак, обильное питье, кусок шоколада, он чувствовал, как у него сосало под ложечкой. Желудок был пуст, и Моррисон был рад этому. Он почувствовал острый приступ тошноты, когда комбинезон все больше и больше закрывал его тело. Он с содроганием отказался от предложенного ему еще одного кусочка шоколада.

Ему подали в руки компьютер, и Баранова громко спросила:

— Вы в состоянии работать на нем?

Сейчас Моррисон хорошо ее слышал. Но как только он попадет за пределы корабля, он не услышит ни единого слова. Он покачал в руках почти невесомый компьютер, осторожно прошелся по клавишам. Затем громко крикнул:

— Думаю, справлюсь.

Довольно неуклюже они привязали к его рукам компьютер прочными пластиковыми веревками.

— Теперь ты его не потеряешь! — прокричала Баранова.

Перейти на страницу:

Похожие книги