Фантастическое путешествие II

В этот момент Моррисон поймал взгляд Конева, который повернулся на кресле и сердито уставился на него. Моррисон не был большим мастером читать мысли по лицу, но он мгновенно почувствовал, что Конев ревновал его. И ревность его была неистовой.

48.

Корабль медленно двигался по капилляру к точке, намеченной Коневым: к скептическому узловому пункту. Сейчас они не зависели от слабого течения. Двигатели, как понял Моррисон, работали в двух режимах. В первом режиме они просто двигались вперед с включенными двигателями, что было гораздо быстрее дрейфа по течению и почти заглушало эффект броуновского движения. Во втором — двигатель работал, когда они наталкивались то на один эритроцит, то на другой.

Часто после столкновения корабль слегка отбрасывало, а эритроцит откатывался назад между кораблем и стенкой сосуда. Иногда красные кровяные тельца оказывались в опасной близости от мертвой зоны, и тогда корабль просто разбивал их. Остатки эритроцитов отлетали назад, не причиняя никакого вреда корпусу. Памятуя о том, что в каждом кубическом миллиметре крови насчитывается по меньшей мере пять миллионов красных кровяных телец, Моррисон воспринимал эту резню спокойно.

Он более охотно размышлял о разных кровяных тельцах, чем о возможности спонтанной деминимизации. Он знал, что ее взрыв в течение ближайших нескольких минут был слишком маловероятен. В любом случае, это будет просто мгновенная тьма. Смерть от того, что мозги спекутся, наступит так быстро, что никто этого не почувствует.

Не так давно он сам испытал медленное поджаривание, находясь в токе крови. Тогда он почувствовал, что действительно умирает. После случившегося смерть не внушала ему страха.

И все-таки... он переключился на другое.

Взгляд Конева... Что так долго закипало у него внутри и наконец вырвалось наружу? Он крайне жестоко поступил с Софьей, бросив ее. Думал ли он действительно, что ребенок не его? Обычно людям не помогают доводы разума для того, чтобы сделать какое-то заключение в горячке эмоций, а сомнения в собственной правоте заставляют их только сильнее цепляться за то, в чем они сами себя убедили. Патология. Вспомните Леонтию в «Зимней Сказке» Шекспира. Он-то прекрасно изобразил суть вещей. Конев отталкивал Софью и ненавидел ее за все плохое, что сам причинил ей. Он сам мог отправить ее к другому мужчине и ненавидеть ее за это. И к тому же ревновать.

А она? Может, она знала об этой ревности и сознательно играла на этом? Возможно, она преднамеренно общалась с Моррисоном, с американцем, чтобы уколоть Конева побольнее: нежно обтирала его влажным полотенцем, защищала его в спорах. Зная, естественно, о том, что Конев видит все это.

Моррисон сжал губы: ему не нравилось быть теннисным мячиком, который перебрасывают друг другу, стараясь ударить побольнее.

В конце концов, все это не его дело, и он не будет ни на чьей стороне. Только как ему это удастся? Софья Калныня была привлекательной женщиной, излучавшей какую-то тихую печаль, а Юрий Конев — мрачным мужчиной, постоянно сдерживающим закипающую злобу. Что мог поделать Моррисон, если Софья ему нравилась, а Юрий вызывал неприязнь?

Он заметил, что на него грустно смотрит Баранова, и решил, что она неверно истолковала его молчаливую задумчивость. Решила, что он размышляет о возможности смерти из-за минимизации? А ведь именно об этом Альберт как раз и старался не думать.

Его предположения оправдались: Баранова вдруг сказала:

— Альберт, мы все рискуем. У меня есть муж. У меня есть сын. Я хочу вернуться к ним. И я хочу, чтобы мы все вернулись живыми. Я хотела бы, чтобы вы поняли это.

— Я уверен в том, что вы действительно хотите этого. Но что вы можете предпринять против деминимизации — спонтанной, непредсказуемой, неуправляемой?

— Спонтанной и непредсказуемой — согласна, но кто сказал, что она неуправляема?

— А вы сможете ее остановить?

— Я могу попытаться. У каждого из нас свои обязанности. Аркадий ведет корабль, Юрий определяет курс к пункту назначения, Софья адаптирует электромагнитные характеристики корабля, вы будете изучать излучение мозга. А я сижу здесь, позади, и принимаю решения. Большинство из них пока были ошибочными, я признаю это. Сейчас я наблюдаю повышение температуры.

— Повышение температуры?

— Да, перед началом деминимизации происходит небольше освобождение тепловой энергии. Это типично. И эта эмиссия тепла становится дестабилизирующей, она нарушает равновесие, и чуть позже начинается процесс деминимизации. Когда это произойдет, я должна очень быстро увеличить мощность поля минимизации, чтобы абсорбировать тепло и восстановить метастабидьность.

С сомнением Моррисон спросил:

— А такой эксперимент уже проводился, или это — чистая теория?

— Это уже делалось, правда, при гораздо меньшей мощности поля. В любом случае, я уже принимала в этом участие, и, надеюсь, моя реакция окажется достаточно быстрой.

— Скажите, Наталья, это из-за спонтанной деминимизации Шапиров впал в кому?

Баранова помедлила: