Фандом

– Некоторые гемы работают на дефов, – загадочно произносит Торн, – а некоторые дефы работают на гемов. Предатели есть повсюду.

Я иду за Торном, покачиваясь от тошноты.

– Пожалуйста, Торн! Он никому не скажет!

– В Полях его зовут Бельчонком, – говорит Нейт.

Торн опускается на корточки рядом с Эшем и внимательно изучает его лицо.

– Урок тебе на будущее, парень. Думать надо головой.

Эш улыбается своей несимметричной улыбкой:

– Я думал сердцем.

– В камеру его! – командует Торн.

То же самое он говорил в книге. История всё-таки тянет нас за собой. Бабба была права.

Повстанцы ставят Эша на ноги, и он оглядывается на меня, прикрыв синеву глаз длинными ресницами. Как я виновата перед ним и как мне хочется подойти к нему и обнять!

– Эш, прости меня! – произношу я одними губами.

Его уводят прежде, чем он успевает ответить.

В церкви вдруг становится очень холодно. Я обнимаю себя руками за плечи, мечтая исчезнуть, утонуть в реке моей вины. Не будь меня, Эш бы сейчас помешивал рагу в комнате у Ма, или ехал в автобусе дефов в Поля, или спал на койке, а может, взбирался на дерево. Не надо было так рисковать и отклоняться от сюжета. Мои губы тихонько покалывает при воспоминании о вчерашнем поцелуе, и слова Эша греют мне душу. «Я думал сердцем», – сказал он.

Тишину нарушает голос Мэтью:

– Торн, ну правда, Эш – славный парень.

Не отвечая, Торн ведёт меня подальше от всех, к алтарю. Нейт бормочет что-то о том, что его опять бросили, а кто-то, наверное Саскья, судя по звуку, отвешивает ему подзатыльник. Поверить не могу, что всё происходит наяву. Колени у меня не гнутся, и я ступаю мелкими неровными шагами, едва поспевая за лидером повстанцев. Мы подходим к кафедре священника, и Торн приглашает меня сесть на каменную ступеньку. Холод пробирает до костей, тонкий комбинезон ему не помеха.

Торн садится рядом и шарит взглядом по потолку.

– Можешь не просить, к парню не пущу! – рявкает он.

– Я хотела бы поговорить с Баббой.

– Это ещё зачем?

Наклонившись вперёд, так что волосы закрывают мне лицо и Торн не видит моих слёз, я отвечаю:

– Потому что я не знаю, что теперь делать.

– А тебе и не надо ничего делать. Сиди и надейся, что Элис вернётся с победой. Посидишь пока под замком, как Катерина.

– Кейти, – поправляю я Торна, но скорее для себя и тут же спохватываюсь, что не вспоминала о Кейти с тех пор, как вошла в церковь, то есть в штаб. Но что-то в голосе Торна, когда он произнёс имя подруги, и улыбка, с которой он выговорил его, подсказывает, что за жизнь и здоровье Кейти можно не опасаться.

– К ней тебе тоже нельзя, – предупреждает Торн.

– Как она?

– Жива. Пока жива… – пожимает плечами Торн.

Глубоко вздохнув, я заправляю волосы за уши. Как же убедить его, что мне просто необходимо встретиться с Баббой?

– Что, если Элис вернётся с пустыми руками? – спрашиваю я как можно безразличнее.

– Пока она идёт верным курсом, – отвечает Торн, оглядывая единственным глазом моё лицо.

– При нашей последней встрече я заметила, что она, прямо скажем, упивается счастливой жизнью с гемами. От их удовольствий сложно отказаться.

– Я же смог. – Торн приподнимает чёрную повязку, напоминая мне о своём истинном происхождении. Непривычный к свету зрачок второго глаза съёжился до размеров булавочной головки.

– Верно, но гемы пока не убили её любимого дефа.

– Уж если мы заговорили о любви… Похоже, ты слишком увлеклась одним ночным дефом, из-за чего и провалила задание.

– Эш всего лишь мой друг, – отвечаю я, но мои щёки предательски краснеют.

Недоверчиво рассмеявшись, Торн вытаскивает из кармана серебряную фляжку.

– Ну давай рассказывай. Почему ты решила, что Элис втюрилась в этого негодного гема?

– В нашем мире, там, откуда мы пришли, Элис – известная писательница. Она пишет фанфики – продолжения известных книг. Её произведения читают тысячи людей.

Торн передаёт мне фляжку, не поведя в ответ даже бровью.

– Фанфики пишет, говоришь?

– Как бы объяснить… Элис не писала канон, главную книгу, она меняет сюжет, что-то дополняет, что-то переписывает. – Я осторожно отхлёбываю из фляжки. Странный горький вкус. По всему телу у меня мгновенно разливается приятное тепло.

– Хочешь сказать, она выдумывает всякую хрень? – говорит Торн.

– Да, так и есть! – с усмешкой подтверждаю я.

Забрав фляжку, Торн признаётся:

– Я поверил Баббе, когда она сказала, что ты спасёшь всех дефов. Но она ошиблась. Я не верю её словам о том, что вы явились из другого измерения и что наш мир всего лишь… – Умолкнув на полуслове, Торн жадно пьёт из фляги. На лбу у него выступает пот, а рука едва заметно дрожит.

– Больше всего Элис любит писать истории о девушках, которые завоевали сердце Уиллоу. Всё это выдуманные девушки, ненастоящие. Все как одна высокие блондинки, с именами на букву «А»: Ада, Абигайль, Амелия. Элис воображала себя подружкой Уиллоу с тех пор, как ей исполнилось пятнадцать лет.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Только то, что я вам всем ещё пригожусь, потому что Элис играет не за нас. Элис всегда сама за себя. И только.

Убрав фляжку в карман, Торн снова закрывает левый глаз чёрной повязкой.