Фандом

Это реплика из книги, всё в порядке. Я так запуталась в мыслях об Эше, что едва замечаю попытки Уиллоу меня поцеловать. Ещё и сцена поцелуев! Чуть не забыла. Как романтично это было в фильме – поцелуи на сеновале в мерцающем свете керосиновой лампы. Вот только солома пребольно колется, а лампа, того и гляди, перевернётся, и мы сгорим вместе с сеновалом. Да и как можно целовать Уиллоу, если все мысли у меня об Эше? Были бы мы в книге или фильме, перевернула бы пару страниц или перемотала вперёд на несколько кадров.

– До завтра? – спрашивает Уиллоу, прежде чем попрощаться.

– До завтра, – отвечаю я.

Мы спускаемся с сеновала по деревянной лестнице, Уиллоу держит меня за руку и сжимает под мышкой книгу. Наконец-то! Ещё чуть-чуть – и можно бежать. Неужели мне не понравилось? Да что со мной творится? Это же Уиллоу! Я же влюблена в него с пятнадцати лет, с тех пор, как в первый раз прочла «Танец повешенных»!

Эта вселенная меня достала.

Мы целуемся на прощание – слишком влажно на мой вкус, – и я провожаю Уиллоу взглядом, пока он не исчезает во тьме. Слова я не перепутала, Уиллоу остался доволен. Даже больше, чем просто доволен. Похоже, я ему действительно нравлюсь. Для него это не пьеса, а настоящая жизнь.

Кажется, я поняла, что со мной не так. Любовь нельзя прописать, как лекарство. Любовь не приходит по приказу и не следует сценариям. Она является без предупреждения, ради любви хочется идти на риск.

И с этими мыслями я убегаю к курятнику, где меня ждёт Эш.

Глава 24

Свет фонаря мерцает, как гаснущий маяк. В кромешной тьме силуэт Эша едва различим: он стоит прислонившись к стене деревянного домика, чёрно-белый, как изображение на старой фотографии. Пахнет куриным помётом, но ветер доносит до меня запах и его тела, и я вдыхаю его чуть глубже, чем обычно.

– Я не знал, придёшь ты или нет. – Эш говорит шёпотом, хотя рядом никого нет.

– Ты сказал – это важно.

– Да, важно. – Он направляет свет фонаря мне в лицо. – Поклянись, что не расскажешь ни одной душе!

– Ладно, клянусь.

Эш водит лучом фонаря слева-направо по моему лицу, будто пытаясь проникнуть в мои мысли.

– Если нас поймают, то прикончат на месте. Я серьёзно.

– Хватит уже, Эш. Пойдём, показывай, что у тебя там.

Как я не люблю сюрпризы! Терпеть не могу, когда всё меняется на ходу. Сидела бы сейчас с Нейтом в хижине, повторяла завтрашние реплики. А вместо этого я здесь, с Эшем, отправляюсь на поиски приключений. Похоже, в этой вселенной я храбрее, готова искать и находить что-то новое и неизвестное. Возможно, я меняюсь… к лучшему.

Эш берёт меня за руку, – из практических соображений конечно, но от этого прикосновения у меня всё внутри тает, – и ведёт вглубь поместья. Мы молча проходим милю или две. Эш то и дело настороженно оглядывается, не следит ли кто за нами. Страшновато, конечно, но деваться некуда. Крепкая рука ведёт меня вперёд, а любопытство гонит страх прочь. Мы пересекаем луг, перебираемся через каменную стену, переходим реку по шаткому деревянному мосту и наконец оказываемся в лесу.

Здесь прохладнее, пахнет соснами и мокрой травой. Густая листва не пропускает свет, и в непроглядной тьме мы то и дело натыкаемся на стволы деревьев. Я никогда не ходила по лесу ночью. Только днём, когда давным-давно собирала на пикнике колокольчики. В темноте любой шорох кажется страшнее, чем при солнечном свете. Временами раздаётся воронье карканье, уханье сов, лисий лай. Мы медленно шагаем между деревьями, с треском продираемся через кусты, устало вдыхая густой лесной воздух.

– Почти пришли, – наконец шепчет Эш.

Из-под ног с громким шумом вырывается вверх что-то живое: летят перья, мягкое крыло задевает мою щёку. Я падаю на землю, от страха позабыв даже вскрикнуть. Сердце бьётся о рёбра, будто птица в клетке.

– Это фазан, – успокаивает меня Эш, направляя луч фонаря вслед большой коричневой птице. – Вставай. – В темноте мелькают его белые зубы. Наверняка он весело скалится.

– Нечего тут хихикать, придурок, – шепчу я, прежде чем рассмеяться над собственным страхом.

Эш прикладывает палец к губам, призывая к молчанию, но мне вспоминается наш первый поход в курятник, когда Эш вдруг закукарекал в полной тишине.

– Здесь никого нет, – говорю я.

Приставив фонарь к подбородку, Эш строит страшную рожицу и произносит голосом злого гоблина:

– Это мы ещё посмотрим!

Мы снова продираемся через кусты, натыкаемся на деревья, но я вдруг понимаю, что фонарь нам больше не нужен. Впереди расстилается поляна, залитая серебристым лунным светом.

– Пришли, – тихо говорит Эш.

– Но здесь ничего нет.

Обыкновенная поляна. Кусок пустой земли, окружённый деревьями и покрытый лесной травой. Уголок безмолвия.

Эш пробегает лучом фонаря по стволу ближайшего дерева и находит углубление в коре.

– Здесь спрятан переключатель.

– Ты привёл меня в такую даль, чтобы показать переключатель на стволе дерева?

– Мы далеко от основных земель поместья, сюда редко кто заглядывает. А мне нравится бродить в тишине. – Эш шарит по коре, дёргая невидимый переключатель. – Странное место, тебе не кажется?

Самая обыкновенная поляна.

– Что здесь странного?