Фандом

– Правду! – требует Торн.

Нож давит на шею Нейта, готовый мгновенно взрезать нежную кожу, будто снять кожуру с персика. От страха у меня кружится голова, перед глазами мелькают безумные картинки.

– Оставьте его! Я скажу всё что угодно!

Нейт пристально смотрит на меня, а мне хочется сказать ему: «Ты считал Торна героем, а теперь умрёшь от его руки». Взгляд Нейта не грустный, а настойчивый, он отчаянно пытается мне что-то сказать. Надо думать, как Нейт. Думать головой.

– Что ты мне скажешь? – грохочет Торн. – Говори, или я зарежу мальчишку, как барана!

Туман в моих мыслях рассеивается, и я забываю о страхе. Я знаю каждую букву в книге «Танец повешенных». Я знаю, чем можно пронять Торна. Я знаю, как отговорить его от убийства.

– Руфь… Ты хочешь отомстить за Руфь. Совсем юным ты влюбился в девчонку из дефов. Гемы казнили её, заставили сплясать танец повешенных за связь с гемом – с тобой! – Торн уже не так крепко сжимает Нейта, лезвие не давит на тонкую шею. – Видишь, сколько я знаю о тебе? Я читала о тебе и смотрела фильм. Ты – гем. А под чёрной повязкой у тебя совершенно здоровый глаз. Повязку ты носишь, чтобы были не так заметны идеальные черты твоего лица. Ты стыдишься быть одним из них. И каждый раз, когда ты бьёшь гема, снимаешь скальп с гема, убиваешь гема, ты на самом деле пытаешься убить ту часть себя, которую так ненавидишь. Ты убиваешь гема в себе! Потому что в глубине души ты винишь себя в смерти Руфи. Веришь, что если бы ты не полюбил её, девушка была бы жива.

Мои слова эхом отдаются от каменных стен и гремят под сводами церкви.

– Чёрт! – произносит Даррен и убирает оружие.

Торн испускает жуткий рык, как будто я ударила его в живот. Он впивается в меня глазами. Недоверие на его лице сменяется печалью, из открытого глаза и из-под повязки текут слёзы. Он поднимает руку с ножом, на лезвии пляшут отсветы сотен свечей. На ужасное мгновение мне кажется, что сейчас он ударит Нейта прямо в голову.

Но Торн вынимает пленнику кляп.

– Бабба! – тут же выпаливает Нейт. – Нам надо поговорить с Баббой!

– Да, пожалуй, надо, – согласно кивает Торн.

Глава 12

Этот узкий с уклоном коридор с каменными стенами я помню по фильму. Мы идём куда-то в глубины церкви, в подземелье. Торн показывает дорогу, слегка пригибаясь, чтобы не удариться о потолок. Роза шла этим же коридором, но в отличие от меня не знала, кто её ждёт за деревянной дверью. Предсказательница без лица. Иногда в неведении и есть истинное счастье.

– Круто! – Нейт ритмично похлопывает в ладоши, разминая затёкшие руки. На запястьях у него вспухли красные полосы от верёвок. – Только представь – мы идём к Баббе!

Я пытаюсь взглядом заставить его замолчать. Он так рад, будто мы идём на встречу с какой-нибудь знаменитостью. Вслед за Торном мы входим в небольшую комнатку. И снова всё идёт как в фильме, только наяву очень давит потолок, воздух влажный, липкий, пахнет чем-то сладким вроде цветочной пыльцы. Удивительно, в этом мире почти нет растений, а мне чудится цветочный аромат. Представляю, как призрак Розы идёт рядом со мной, чтобы впервые увидеть Баббу, и внутри всё сжимается от тоски. Розы больше нет. Она мертва.

«Роза мертва?» – эхом доносятся до меня мои мысли.

Я точно знаю, где искать Баббу. Она скорчилась в углу в кресле, будто прячется под старыми тряпками. Женщина поднимает голову, и я вижу её лицо. В книге говорилось, что у Баббы поверх человеческих черт лица ещё один слой кожи, покрывающий глаза и нос, а вместо рта – узкая щель, словно прорезанная скальпелем хирурга, который хотел услышать голос Баббы. В фильме прорицательницу загримировали ещё страшнее – превратили в жуткое чудовище. Однако передо мной почти обыкновенное лицо пожилой женщины. Глаза её закрыты, она будто спит опустив тяжёлые веки. Не так она и стара – не старше моей бабушки, а кожа её походит на мягкое тесто. Кажется, дотронься до щеки Баббы – и останется вмятинка. Ноздрей у неё действительно нет, но эту особенность я замечаю, только когда женщина отводит голову назад.

Рядом разочарованно вздыхает Нейт: он явно ожидал увидеть монстра.

– Жаль. Роза мне нравилась, – произносит Бабба.

Торн взбивает подушку и подкладывает её под спину прорицательницы.

– Хочешь, я разведу огонь?

Как быстро Торн меняется! Только что приставлял нож к горлу Нейта, и вот он уже улыбается и поправляет подушки. Однако ему потребуется лишь мгновение, чтобы снова превратиться в чокнутого психа. В каноне он вёл себя точно так же, вот только теперь нож у него в руках самый настоящий.

Бабба тоже не доверяет доброте Торна. Она машет рукой, отказываясь от помощи.

– Не надо, спасибо. Сама справлюсь. – Прорицательница поворачивается ко мне, словно хорошо меня видит. Возможно, так и есть. Кожа её век тоньше папиросной бумаги. – Кого ты привёл ко мне, Торн?

– Бог знает, – отвечает предводитель повстанцев.