– Я этого не сделаю! Не буду играть по вашим правилам. Когда Уиллоу скажет, что любит меня, я отвечу, что ненавижу его, что просто его использовала. Канон не завершится, и Элис не вернётся домой и не напишет продолжения о прекрасном мире гемов. Гемам не победить. Никогда!
– Интересно. Элис ощущает себя гемом, а ты себя – дефом.
– Я и есть деф!
– Как я уже говорил, – усмехается президент, – незавершённый круг может привести к неизвестным последствиям. Мы не знаем, что произойдёт. Возможно, нечто непоправимое. Ты не вернёшься домой, а вся наша вселенная бесследно исчезнет.
– А я рискну!
– Вся вселенная исчезнет навсегда, Виола, без следа. Исчезнешь и ты, и твой трущобный дружок, и все твои любимые дефы. Можешь сколько угодно играть собственной жизнью, однако не думаю, что ты решишься уничтожить своих друзей.
Тут он попал в точку. Мне шах и мат. В отчаянии я мотаю головой, как безвольная кукла.
– Итак, Виола, что ты ответишь, когда Уиллоу Харпер ворвётся на эшафот и крикнет… – Вскочив со стула, президент прижимает руку к сердцу, как актёр мелодрамы. – Крикнет: «Я люблю тебя, Роза!»
– Я отвечу: «Я люблю тебя, Уиллоу!»
– Гемы сотрут эшафот с лица земли, начнётся революция, история завершится, и ты вернёшься домой. – С усмешкой на застывшем, словно неживом, лице он смотрит на меня сверху вниз. – Послушная обезьянка!
Глава 47
Я лежу в камере на кровати, уставившись в потолок. В следующий раз я выйду в эту дверь, чтобы отправиться на танец повешенных. Я пытаюсь осознать то, что услышала от президента, и голова раскалывается от боли. Возможно, Стоунбек прав: у меня мозг почти как у мартышки. Слёзы из глаз капают на подушку. Что бы я ни делала, как бы ни билась, гемов мне не одолеть. Они выиграли. Бабба одержала верх над нами.
Нащупав в кармане что-то твёрдое, я вынимаю на свет мой кулон-сердечко. Наверное, запихнула его туда после ссоры с Элис, пожалела выбросить в грязь. Цепочка вьётся по пальцам, а разжав кулак, я вижу половинку сердечка.
Мою лучшую подругу гемы захватили обманом. Как бы там ни было, её предательство ограничилось интрижкой с Уиллоу. В смерти Нейта вины Элис нет. Но в конечном счёте она сделает жизнь дефов совсем невыносимой, и это случится с моей помощью, когда я доведу канон до завершения. Мне никогда ещё не было так плохо. Я хрупкая, как тонкая скорлупка, упала и разбилась. И не хватит никакой королевской конницы и всей королевской рати, чтобы собрать меня воедино. С тяжёлым вздохом я заталкиваю цепочку в карман.
– Самопожертвование и любовь, – шепчу я, уткнувшись в стену.
Это просто слова, глупые слова. Почему-то вспоминается мисс Томпсон. Она частенько рассказывала нам о печальных событиях в литературных произведениях, когда герою кажется, что надежды нет. Я грустно улыбаюсь своим мыслям: вот и у меня не осталось ни капли надежды.
Дверь открывается, но вместо солдат на пороге появляется Бабба. Она плывёт в воздухе, сидя на стуле, не касаясь земли, её ноги висят неподвижно. Бабба похожа на привидение, однако её морщинистые руки держат какие-то рычаги, значит, она просто летит на маленьком ховеркрафте. На старом безглазом лице спокойное, умиротворённое выражение. Это Бабба рассказала гемам о гараже, о штабе повстанцев, это из-за неё погиб Нейт. Ярость бежит по моим венам, переполняет всё тело, выдёргивает мышцы из полусна. Я бы убила эту старуху, не будь она такой дряхлой и беспомощной!
Плывущий в воздухе стул Баббы зависает у моей кровати. Не в силах смотреть на неё, я вдыхаю аромат лилий, слышу её тихий ровный голос.
– Я чувствую твою ярость, – говорит она.
Я вскакиваю на ноги и сжимаю кулаки. Руки у меня дрожат.
– Как ты могла нас предать?!
Глаза Баббы двигаются под закрытыми веками.
– Я – гем, не забывай об этом.
– Но дефы столько лет о тебе заботились!
Повернув рычаг, она взлетает чуть выше, так, что её лицо оказывается вровень с моим. Я вижу тонкие белые волоски на коже её лица, зелень глаз под полупрозрачными веками, крошечные иглы зубов, пробивающиеся сквозь дёсны.
– Вот поэтому-то я бы ни за что не смогла их предать, – говорит Бабба.
– Но президент…
– Он придурок. Или нет, погоди… недоумок трёхнутый! Да, это моё любимое выражение. – Вернув рычаг на место, Бабба опускается со стулом на пол. – Иди ко мне, дитя, встань на колени.
Я подозрительно смотрю на неё. Как узнать, говорит ли она правду? Открыть ли мне разум?
– А что ты теряешь? – с тихим смешком спрашивает Бабба.
Я медленно разжимаю кулаки, слезаю с кровати. Из любопытства или от отчаяния опускаюсь на колени. Бабба кладёт ладони мне на лоб, и внутри у меня распускается цветок боли. Боль охватывает всё тело и собирается в точке между глаз. Образ Нейта исчезает, судорожно сжатое в печали горло расслабляется. Мне почти жаль расставаться с этой болью: она напоминает мне о Нейте. Открыв глаза, я вижу гостиную у нас дома.
– Дом, милый дом… – говорит Бабба.