Фандом 2.0

Трясущимися руками я тяну капюшон, но он не поддаётся, ткань липнет ко лбу. Да, кое-что я упустила. А вдруг среди этих гемов найдутся те, с особенной памятью? Они меня вспомнят. Они-то знают, как я притворялась Розой. И вот я снова перед ними, стою, наконец стянув капюшон на плечи. Как в клетке со львами.

Как будто в ответ на мои страхи, раздаётся удивлённый голос.

– Подождите…

Я поворачиваюсь, пытаясь различить в толпе заговорившего.

– Я знаю эту девушку, – слышу я. – Президент захочет с ней встретиться… непременно.

Голос доносится сверху, и он принадлежит Оскару, учёному на голограмме.

«Наверняка у него улучшенная память. Вот чёрт».

Я оглядываю вагон в поисках выхода.

Говард поворачивается к Оскару.

– О чём ты? Откуда ты знаешь эту девушку?

Джереми Харпер выступает вперёд.

– Какая разница. Она шпионка дефов. Перепуганная девчонка уже наложила в штаны. Убьём её – и нет проблем.

– Нет! – кричит Нейт. – Это ошибка.

Все поворачиваются к Нейту.

– Я её знаю, – говорит он. – То есть… по-настоящему знаю. Правда, не могу понять откуда.

«Нейт меня вспомнил? Но тогда, у костра, когда казнили Баббу, он меня не узнал. Что же изменилось?»

Вдруг слышится птичья песня и шелест крыльев. Выглянув в потускневшее от времени окно вагона, я ожидаю увидеть стаю птиц, но вижу только своё перепуганное отражение.

– Она – дополнительный персонаж. Однажды эта девушка заняла место Розы и прошла полный круг. Её нужно отвезти к президенту. Он решит, что с ней делать.

Говард фыркает от смеха.

– Дядя точно её казнит, что же ещё? Вместе с остальными паразитами.

– Нет, – отвечает Оскар. – Она пригодится нам живой.

Говард повышает голос и, брызжа слюной, выкрикивает:

– В отсутствии дяди власть принадлежит мне!

Нейт в панике поворачивается ко мне.

– Дополнительный персонаж? Круг? О чём они говорят?

Ко мне неожиданно возвращается голос, и я едва слышно произношу:

– Нейт, я твоя сестра.

Голос Нейта тонет в споре Оскара и Говарда, которым вторят недовольные гемы, но я читаю по его губам:

– Моя сестра?

– Нейт, посмотри на меня. – Взяв в руки его лицо, я пристально смотрю ему в глаза и тихо напеваю знакомую с детства мелодию:

– Ласточка должна летать,
Ты рождён был танцевать.

– Песня, – произносит Нейт. Его глаза наполняются слезами. – Откуда ты её знаешь?

Не отвечая, я пою, с болью выговаривая каждое слово:

– Сломал крыло – я залечу,
С тобою вместе полечу.

– Здесь никто не знает эту песню, только я, – шёпотом признаётся Нейт. – Я слышал её во сне.

– Эту песню пела нам мама.

На лице Нейта появляется выражение, какое бывает при острой боли или от невероятного блаженства.

И в ту же секунду Оскар выкрикивает так громко, что дрожат металлические стены старого вагона:

– Ты об этом ещё пожалеешь, Говард! Эта девушка значит для нас слишком много! Ты ничего не понимаешь. Она из другого мира…

– Прекрати свои сказки, – ревёт Говард. – Хватит с меня твоих россказней о кругах. Почему, интересно, только ты и ещё парочка идиотов помнят об этих кругах, а остальным ничего не известно.

В толпе одобрительно бормочут. Я и не подозревала, что между теми, кто помнит о кругах, и остальными гемами возможны такие споры. А сейчас, похоже, в этой междоусобице меня просто убьют, не понимая, что происходит.

Говард выхватывает из воздуха зависший шарик, и связь с Оскаром прерывается.

– Довольно! – вопит Говард. В уголках губ у него уже собралась пена. – Смерть девчонке!

Он хватает меня за руку и тянет наружу, на платформу.

– Нет, – прошу я. – Подождите. Оскар говорит правду.

Говард в ответ хватает меня за волосы и тащит за собой.

– К чёрту вас с вашими тайнами! – кричит он, обернувшись, как будто Оскар его всё ещё слышит. – Перешёптываетесь с моим дядей… Думаете, я ничего не слышу? И не знаю? Так вот, в следующий раз будете делиться со мной секретами.

Ещё немного, и он оторвёт мне голову. Я даже крикнуть не могу: лёгкие горят, в груди совсем не осталось воздуха.

– Подожди, Говард. Пожалуйста. – Нейт цепляется за плащ Говарда, порываясь приблизиться ко мне.

Лицо Нейта искажено ужасом. Глядя на него, я чуть не плачу.

Вслед за Нейтом из вагона вываливаются и другие Хвостуны. В полу что-то щёлкает, гранитная плитка впивается мне в спину, и я едва не теряю сознание от боли. Оранжевый свет мерцает, кружатся тени и дым. Подходит Говард – его светлые кудри растрепались, как у оборванного ангела. Он склоняется надо мной, и я отворачиваюсь, чтобы не чувствовать его зловонного дыхания. От него несёт смертью.

– Жаль, что мы не можем повесить тебя по старинке. Я так соскучился по танцу дефов. Обойдёмся пулей. – Он оборачивается к толпе. – Приведите Нейта.

Нейта выталкивают вперёд, и он останавливается в полуметре от меня. Он так близко. Будь у меня свободны руки, я бы его коснулась. Мне так хочется хотя бы похлопать его по плечу. По лицу брата текут слёзы, он трясёт головой – отказывается верить в то, что сейчас случится.

Говард обращается к Нейту:

– О чём ты с ней секретничал в уголке?