Фалько

Фалько, не ответив, пошел дальше. Портела удалялся вниз по улице, а Фалько – за ним, хотя это было не предусмотрено. Договаривались, что Монтеро лишь покажет его, чтобы в дальнейшем Фалько ясно представлял себе этого человека. Однако он вдруг решил, что этого мало, и поддался внезапному побуждению. Такое бывало с ним. Есть тысяча способов убить человека, но следует собрать о нем как можно больше сведений, приступая к выполнению задания. Очень важно знать, как он ходит, двигается, останавливается. Понять, как смотрит и что предусматривает, насколько доверчив или подозрителен. Усвоить его привычки и ужимки, которых тот и сам не замечает. Фалько очень хорошо знал, что самое подробное, тщательно составленное досье на предполагаемую жертву не заменит глаза и интуицию исполнителя. И потому всегда, если только обстоятельства позволяли, сам кружил рядом с жертвой, изучал ее. Выслеживал и подстерегал терпеливо и спокойно. Звери семейства кошачьих умеют это делать. У них это в крови. Это умение, древнее, как сама жизнь и сама смерть. И на самом деле, думал он, в процессе убийства это, пожалуй, самое интересное. Самое влекущее. Все прочее – удар ли, выстрел, яд, клинок – это дело техники.

Когда по пятам за Портелой он вошел в биллиардную, тот уже стоял у дальнего стола и разговаривал с маркером, держа в руках кий. В салоне – душном и прокуренном помещении без окон – играло еще человек десять: все мужчины, кое-кто в военной форме. Было полутемно, хотя над каждым столом висела стеклянная лампа. Слышно было, как щелкают кии, как звучно ударяются друг о друга шары и стучат костяшки счетов на стене, отмечающих очки.

Фалько бродил между столами, разглядывая положение на каждом и таким манером приблизился к тому, за которым стоял Портела. Играли в «тридцать одно», в роли арбитра выступал маркер, и было еще два партнера – косматый приземистый сержант-ополченец и долговязый нескладный человек в пиджаке с продранными локтями. Фалько попросил разрешения присоединиться, игроки не возражали. Бросили жребий, разыграли очередность, вытянули секретные шарики с номерами[21], маркер выставил на сукно пять кеглей, и игра началась. Ставки были по пять песет; по одной с каждого игрока доставалось бильярдной. Портеле выпало играть первым, Фалько – последним.

Портела играл спокойно и умело, не торопясь. Подолгу прицеливался, легко водя кий между пальцами взад-вперед. Наклонившись над столом, тщательно высчитывал траекторию, следя при этом, чтобы подбородок был перпендикулярен кию, опять вхолостую сновавшему у него между пальцами. Избегал вульгарной манеры тянуться всем телом вслед за катящимися шарами. Все делал, как надо. Набрал приличествующее количество очков, сбил нужные кегли, остановился именно тогда, когда следовало, и выиграл первую партию. Вторая осталась за сержантом. Только приступили к третьей, как на улице завыла сирена.

– Воздушная тревога! – крикнул кто-то.

Все, включая сержанта, бросились на выход, к ближайшему бомбоубежищу. В опустевшем салоне остались Портела, Фалько и маркер, нетерпеливо ожидавший, когда же эти двое последуют за остальными. Ну да, подумал Фалько, а шестнадцать песет за недоигранную партию достанутся ему.

– Кажется, ваш черед, – бесстрастно сказал Портела.

На мгновение их взгляды встретились, и Фалько понравилось увиденное. На губах Портелы играла даже не усмешка, а намек на нее. Легкая тень презрительной издевки.

– Бомба может упасть, – проблеял маркер.

– Извольте соблюдать правила, – сказал Фалько.

Улыбка Портелы обозначилась заметней. Оставаясь глух к вою сирен за окном, он с невозмутимым спокойствием мелил кий. Невольно подражая его манере, Фалько достал из кармана кисет и предложил Портеле уже свернутую сигарету.

– Спасибо, я не курю.

Фалько прислонил кий к столу, чиркнул спичкой и закурил. Затянулся, смерил взглядом шары и кегли.

– Сбейте двойку, это пятнадцать очков, – сказал покорившийся своей участи маркер.

Он так побледнел, что лицо у него стало того же оттенка, что и костяные шары на столе. Фалько не спеша изучал пространство, затянутое зеленым сукном. Два шара лежали в одном углу стола, почти вплотную друг к другу, а кегля, которую предстояло сбить, – в противоположном. Удар предстоял сложный, но путей к отступлению не было – маркер не сводил с Фалько перепуганных, а соперник – внимательных глаз. Фалько наклонился над бортиком, стараясь встать поудобнее, и отвел кий.

– Вы помните, какой у вас номер? – спросил Портела, увидев, под каким углом Фалько собирается нанести удар.

– Естественно.

– Вам следовало бы поглядеть на отметку, чтобы понять, что вам нужно.

– Я сам знаю, что мне нужно, – холодно сказал Фалько.

С улицы донесся грохот – сначала отдаленный, а потом поближе. Маркер вздрогнул. Фалько стоял неподвижно, дымя зажатой в углу рта сигаретой, и сощуренными глазами всматривался в расположение шаров.

– Первая кегля? – сообразил наконец Портела.

– Она.

– О-о… Трудный удар.

– Непростой.

– Придется бить очень крутой оттяжкой.