Фактор бунта. Галактический орден доблести

— Я же сказала тебе, что я не глупа. Единственный, кто еще ко всему этому причастен, это Великий Пресвитер, потому что им необходим авторитет Церкви, которую он возглавляет.

Дон вздохнул:

— Мне не нужны деньги, дорогая. И я не против бескорыстно руководить Корпорацией.

— Ты хочешь сказать, что тебе не нужны деньги? Деньги нужны всем, — возразила она.

— Мне кажется, что если я попрошу в самом крупном банке на Земле миллион псевдодолларов, то хватит одной моей подписи, чтобы его получить, — устало проговорил Дон.

— Это смешно.

— Посмотри! — Матерс сел на краю постели и включил экран связи. Как только на экране появилось лицо дежурного секретаря, Дон спросил:

— Петере, какая самая лучшая машина в мире?

— Ховер-Ролс-Ройс, господин полковник.

— Очень хорошо. Свяжи меня с управляющим их отдела сбыта. Я не знаю, сколько сейчас времени, но все равно.

Пока он ждал связи, Алиса сказала:

— Ну и что дальше? У нас здесь машин хватит для перевозки целого полка.

Он не обратил внимания на ее слова, а на экране появилось новое лицо, удивленное беспокойством в столь поздний час.

— Я — полковник Донал Матерс и хочу купить одну из ваших машин.

Человек на экране сонно зевнул и заговорил, заикаясь, с британским акцентом:

— Подождите… минуту, э-э, полковник. Я свяжу вас…, — его голос пропал, и на экране возникло другое удивленное лицо.

— Меня зовут Геральд Хастингс, сэр. Управляющий отделом общественных связей компании Ховер-Ролс-Ройс. Мы немедленно отправим к вам полный набор всех наших моделей.

— Я не думаю, что могу позволить себе…

— О, сэр, все это бесплатно, — немедленно заверили с экрана.

— Я подумаю. Спасибо. — Дон отключил связь прежде, чем управляющий распорядился о высылке партии моделей.

Матерс знал, о чем подумал тот. Герой космоса, возможно, решил приобрести машину у кого-нибудь из конкурентов, например, Ховер-Мерседес, поэтому неудивительно, если машины Ролс-Ройс прибудут в Центр-Сити еще до утра.

— Поняла, что я имел в виду? — обратился Дон к Алисе.

— Зачем мне деньги?

— Боже мой, — произнесла она, — я не знала, что это зашло так далеко.

— Именно так. Я не могу потратить ни одного псевдоцента и не могу, черт возьми, ни от чего отказаться.

До этого момента они никогда не говорили о влиянии на него ее отца и Ростоффа. То ли у нее появились какие-то новые мысли, то ли она ждала инициативы от Дона, но они больше никогда не говорили о женитьбе, и Дон даже не знал, почему так получилось. Она была красоткой, но тот ли это тип женщины, с которой можно связать свою жизнь, даже после того, как шум вокруг него поутихнет, и он сможет появляться в обществе, не боясь, что его опять окружит толпа? Во всяком случае, ее развращенность и эгоизм были очевидны. Но, с другой стороны, когда-нибудь она станет наследницей состояния, которое к тому времени многократно возрастет. И хотя ему сейчас не нужны деньги, но, может, придет и такое время, когда они понадобятся. Деньги — это власть, а ему стало нравиться чувство власти.

На следующий день после этого разговора с Алисой пришел человек, ставший четвертым по счету держателем привилегированных акций Корпорации.

Матерс сидел за столом и готовил речь, с которой ему предстояло выступать. Это был лишь второй случай после церемонии в Женеве, когда производились голографическая съемка его выступления. Не обладая достаточным опытом в подобных делах, Матерс отнюдь не радовался предстоящему событию, несмотря на все усилия двух актеров, занимавшихся с ним, и тщательные старания писателей, пытавшихся сделать речь по-настоящему искренней, простой, с соответствующим подбором слов и выражений. Каждое слово, например, или выражение должно быть понятно любому человеку в Солнечной системе старше десяти лет.

От идентифицирующего экрана послышался сигнал. Матерс нажал на кнопку, и на экране появилось лицо Ростоффа, который с притворной елейностью спросил:

— Нам можно войти, полковник Матерс?

Слегка удивленный учтивостью компаньона, Дон нажал другую кнопку, и дверь распахнулась. В комнату с раболепствующими выражениями на лицах вошли трое: Ростофф, Демминг и еще какой-то незнакомец.

Незнакомец выглядел, как добряк с красным лицом, излучавшим доброту и честность. Одет он был старомодно и говорил четким и низким голосом. Он мог сойти за какого-нибудь известного политика, каждый день выступающего по телевидению, и Дон сразу же прозвал его про себя политиканом.

Дон Матерс приподнялся с места, но незнакомец остановил его, продолжая излучать бодрый восторг:

— Нет, нет, полковник. Не беспокойтесь. — Он потянулся через стол, и Матерс почувствовал крепкое и дружеское рукопожатие.

— Полковник Матерс, — прохрипел Демминг, — это сенатор Фрэнк Маковски, с Каллисто. Несомненно, вы неоднократно слышали его страстные речи, когда летали в дальнем космосе на своем корабле-разведчике. Он представитель от Каллисто в парламенте Содружества Солнечной Системы.

— Да, конечно, — как можно дружелюбнее улыбаясь, сказал Матерс, хотя никогда в жизни не слышал об этом человеке.

— Пожалуйста, присаживайтесь, джентльмены. Большая честь увидеться с вами, сенатор.