Факир. Сделка с дьяволом

Добирались долго, две недели. За это время Николай познакомился со всей труппой. Но выступления артистов еще не видел, а хотелось оценить. В труппе были гимнасты, жонглер, силовик, легко играющий гирями, коверный. У Николая был небольшой кожаный саквояж с реквизитом. А у силовика — сундук с его гирями, гантелями. И занимал он отдельную повозку, которую лошадь влачила с усилием. Особой дружбы и приязни друг к другу в труппе не наблюдалось. Как понял Николай, антрепренер специально ссорил людей, наговаривал. Видимо, знал постулат римских императоров — разделяй и властвуй.

Рабочие за два дня поставили шатер, оборудовали арену — насыпали опилки, расстелили ковер. Арены во всех цирках мира одинаковы — диаметром 13 метров. Чтобы цирковым животным привыкать не приходилось.

Николай два дня гулял по городу. Москва, ее старый центр почти не изменился. Красная площадь с ее булыжной мостовой, Кремль. Причем внутрь Кремля пускали всех свободно, а не как нынче — по билетам или пропускам. Николай зашел через ворота Спасской башни. Что удивило — монастыри внутри Кремля, которые потом снесли большевики после революции. Много надвратных икон, монахов в черных подрясниках. И все Замоскворечье мало с тех пор изменилось, не успел Лужков перестроить. Шумели-торговали Охотные ряды. По улицам чинно ехали кареты с дамами и господами, тянулись подводы со всяческим грузом, по тротуарам неспешно прохаживались вальяжные полицейские, аналог наших участковых.

И вот первое выступление. Антрепренер где-то нашел и нанял духовой оркестр. Гремела музыка. Первыми выступали гимнасты. Николай смотрел на выступление из-за кулис. В принципе — понравилось, уровень немного хуже, чем у его современников, но для шапито — вполне. Между номерами на сцену выбегал коверный, как называли тогда клоунов. В несуразно длинных туфлях, с красным носом, в нелепом пиджаке. Клоун запинался, падал, публика взрывалась смехом. Примитив, как в американских фильмах — тортом в лицо или падение на банановой кожуре. Зрители задыхались от смеха. Затем на арену вышел силач в борцовском трико — в крупную полоску, в обтяжку, до колен.

И гирями жонглировал, подбрасывал чугунный шар, ловя его на загривок, железные прутья гнул, как ивовые, — легко. А медные пятаки пальцами в трубочку сворачивал. Бугры мышц так и играли под кожей. Из второго ряда вышел подвыпивший мужчина, судя по одежде — приказчик из купеческой лавки.

— Обман, господа! Гири и шар гуттаперчевые. Я тоже так могу.

И стал пробираться к арене. Зрители реагировали по-разному. Кто свистел, кто кричал, чтобы не мешал, другие подначивали: давай, сам попробуй! Силач ухмылялся, все атрибуты были настоящими. Приказчик выбрался на арену, вскинул руки в приветствии. Силач подвел его к гирям. Николай сам как-то попробовал поднять одну. Гири были по пуду и по два. А шар так и вовсе килограмм сорок. Ухватился приказчик сдуру за две двухпудовые гири, напрягся. Лицо от напряжения пунцовым сделалось. От ковра приподнял до уровня коленей и бросил. Публика повскакивала с мест, стали свистеть, топать ногами, кричали — слабак!

Пристыженный приказчик предпочел за лучшее уйти из цирка совсем. Но поднялся и вышел к арене другой зритель. В плечах — аршин, под рубашкой бугры мышц, шея неохватная, не руки, а медвежьи лапы. Сила в нем чувствовалась немереная.

— Я хочу попробовать, — громко сказал он.

Подошел к гирям, легко вскинул над собой.

— Гири настоящие, без обмана! — заявил он. — А теперь — шар. Поможешь бросить?

Это он циркачу. Силач подбросил чугунный шар, зритель слегка наклонился. Увесистый шлепок чугуна по телу. Шар скатился со спины, а лицо «экспериментатора» скривилось от боли. Выпрямиться так и не смог, ушел с арены перекошенным на одну сторону. Больше желающих проверить реквизит не нашлось. Уже после выступления Матвей, так звали силача, сказал Николаю:

— Хитрость тут есть. Нельзя шар всем весом на спину принимать. Надо — скользящий удар, тогда ничего не сломаешь. В каждом деле свои секреты.

Следующим номером выступал Николай. Шпрехшталмейстером выступал сам антрепренер, для экономии денег. Громко, торжественным голосом объявил:

— Только несколько дней, проездом, знаменитый факир Николя! Почтеннейшая публика, прошу любить и жаловать!

На арене артистов зачастую называли звучными, иностранными именами. Хотя лицом иная Жизель была типичная рязанка. Иллюзионистов в те времена называли факирами, на восточный манер. Позже это название перешло к заклинателям змей. Николай вышел на арену в восточном костюме — надо соответствовать. Публика встретила его жидкими аплодисментами. Назвали знаменитым, а в Москве про него не слышали. Москва всегда считала себя пупом земли. Николай волновался, как всегда перед выходом на арену. Это потом, когда начинался номер, волнение уходило, оставалось желание сделать номер чисто, без помарок.

Начал с простого трюка. Показал всем пучок веревки, завязал на середине ее узел, прошел вдоль первого ряда.

— Попробуйте, крепок ли узел?