Фабиан Риск

Чуть больше недели спустя ее поразило, как быстро она его забыла. Она ни разу не подумала о рыжем шведе и поняла, что так и надо поступать в ее ситуации. Это сработало. Душа радовалась, а походка стала легкой, какой уже давно не была, и она решила сделать это традицией. Каждый вторник она будет выходить в свет и заряжаться энергией.

До сегодняшнего дня она пропустила только три раза. Два раза можно списать на грипп. Третий – на новую жену отца, которая скончалась после изнурительной борьбы с раком легких. К тому моменту, когда позвонил отец, Дуня уже успела пропустить несколько рюмок. Она моментально пожалела, что ответила, когда до нее дошло, что это он. Но она не смогла себя заставить положить трубку и согласилась побыть с ним, хотя никогда даже не видела его жену, да и с отцом они перестали общаться много лет назад.

Через двадцать минут она приехала в Центральную больницу, где он сидел у постели умирающей. Она села рядом и взяла его ладони в свои. Никто из них ничего не сказал. Ни одного слова за целую ночь. И только когда взошло солнце, он высвободил свои ладони и сказал, что она может идти. С этой минуты ему больше не понадобится ее помощь.

С тех пор они не общались. Она знала, что он жив и где он живет, и время от времени спрашивала себя, как воспримет его смерть. Она надеялась, что останется равнодушной и пожмет плечами, хотя в глубине души знала, что все равно будет горевать. Горевать по всему тому, что они так никогда и не выяснили. По всему тому, что она так много раз проговаривала мысленно, что теперь знала наизусть каждое слово.

Именно этот вторник она провела в Кедбюене, где встретила чернокожего американца – режиссера рекламных фильмов. Его американо-датский привел ее в хорошее настроение, и через несколько мохито проблемы на работе казались такими же расплывчатыми, как листья мяты на запотевшем стекле.

Телефон зазвонил именно тогда, когда американец расстегнул ей лифчик и собрался поцеловать ее грудь. Когда спустя двадцать пять минут она приехала в больницу, там царил настоящий хаос. Никто ничего не знал. Какова причина смерти? Он лишил себя жизни или его кто-то убил? Если убил, кто и как? Ведь отделение усиленно охраняли. К тому же она все еще была навеселе или, если совсем честно, пьяная. Да она до сих пор не протрезвела.

Дуня взглянула на мобильный: она проспала 47 минут. Она поднялась с крышки унитаза, поправила волосы и подкрасила губы, после чего вышла из кабинки. Возвращаясь на свое рабочее место, еще раз задумалась над тем, как действовал преступник. Пока что им не удалось найти каких-либо технических следов, которые могли бы куда-то направить ее мысли. Рихтер по-прежнему был на месте со своими криминалистами. Во второй раз – после того, как она ясно дала ему понять, что если они ничего не найдут, им придется искать снова. И снова.

Опьянение наконец стало проходить, постепенно сменяясь похмельем. Прикрыв рот рукой, она понюхала собственное дыхание и решила остаток дня стараться не дышать. Тут ей встретился Ян Хеск, который рассказал, что Оскар Педерсен из отделения судмедэкспертизы только что сообщил, что установил причину смерти.

– Удушение.

– Удушение? Но там же нет признаков удушения?

– Видимых нет. Но у него в крови высокое содержание ботулотоксина.

Дуня знала этот препарат – это по сути тот же нейротоксин, который используют в ботоксе, и в больших дозах он может парализовать грудную мускулатуру, вследствие чего наступает удушение.

– Они проверили капельницу?

Хеск кивнул.

– Там было столько яда, что можно задушить пол-Дании. Кстати… – улыбаясь, он протянул ей коробочку мятных леденцов.

Ей следовало бы обидеться, но она, не протестуя, взяла конфетку.

– Возьми еще одну, а лучше две.

Она взяла еще две и пошла в свой кабинет.

– Может, возьмешь всю упаковку, – крикнул он ей вслед, и она, не оборачиваясь, через плечо показала ему средний палец.

Сунув все леденцы в рот, Дуня прошла на свое рабочее место. На стуле для посетителей сидел мужчина. Он обернулся. Она никогда не видела его раньше, но сразу поняла, кто это.

42

Тувессон, Лилья и Муландер сидели за столом. Каждый ел из пластиковой упаковки салат с курицей из супермаркета. Они ждали Утеса, который созвал это совещание. Тувессон посмотрела на свой салат и отметила, что трех маленьких кусочков курицы, которые она давно съела, явно хватило, чтобы продать сухой салат айсберг с небольшим количеством баночной кукурузы и оливок как «салат люкс с курицей». Она решила загладить впечатление от этого жалкого блюда и выкурить после обеда сигарету.

– Кто-нибудь слышал что-нибудь от Риска? – спросил Муландер.

Тувессон покачала головой:

– Нет, а почему мы должны были что-то услышать? Ведь он в отпуске.

Муландер молча кивнул.

– Ингвар, что мне было делать? У меня не было выбора.

– Да, знаю. Я знаю. Просто немного… Жаль.

– Ты в этом не одинок.

– К вашему сведению, я взяла на себя смелость и выяснила кое-что о Риске, – сказала Лилья. – Вы знали, что его уволили из областной криминальной полиции Стокгольмского региона?

Муландер покачал головой.

Тувессон вздохнула: