Читаем Ф. В. Каржавин и его альбом «Виды старого Парижа» полностью

В соответствии с педагогической доктриной янсенизма подопечный Эриссана должен был все свое время посвящать «исключительно словесным наукам, которые ему более другого необходимо было изучить в совершенстве»[85]. С этой целью в декабре 1756 года Федор был определен в янсенистский «пансион г-на Савуре на улице Копо» с установленной платой за содержание «до 600 ливров» в год[86].

Жан-Луи Савуре (Jean-Louis Savouré, 1705–1770) — бывший профессор университетского коллежа Святой Варвары (Sainte-Barbe), покинутый им из‐за несогласия с системой преподавания иезуитов, победивших в теологическом споре, инициированном кардиналом де Флëри с целью изгнания янсенистов из Сорбонны. В 1729 году Савуре основал частное учебное заведение и пансион (Institution Savouré) под идейным патронажем бывшего ректора Сорбонны Шарля Роллена[87]. Вплоть до 1770‐х годов пансион размещался на улице Копо (Copeau, совр. rue Lacépède) в здании, имевшем выход через сад прямо к дому Роллена на улице Нëв Сент-Этьен (совр. rue Rollin)[88]. Пансионеры Савуре ходили обучаться в коллеж Бове (ил. 7) на улице Сен-Жан-де-Бове (совр. rue Jean-de-Beauvais), остававшийся в то время последним оплотом янсенизма в университете[89].

Ил. 7. Коллеж Бове, рисунок 1861 г.

В коллеже Бове Каржавин в течение четырех лет был довольно успешен и дважды даже избирался для соискательства университетской премии, которую Парижский университет ежегодно с большой торжественностью «в присутствии парламента» вручал способнейшим молодым людям из всех коллежей[90]. Князь Д. М. Голицын, в 1760‐м лично инспектировавший знания Каржавина, доносил в Коллегию иностранных дел, что «из сего молодого человека может быть со временем искусной профессор»[91].

В сентябре 1761 года Эриссан, к которому Коллегия отнеслась весьма благосклонно, продлив его опекунские полномочия[92], поместил своего подопечного в дом профессора греческого языка и литературы Королевского коллежа Жана Вовилье[93]. Каржавин вынужден был провести в пансионе Вовилье год и девять месяцев (до мая 1763), находя свое положение там несносным. Пытаясь бунтовать, он убеждал отца, ревностно следившего за его успехами в учебе, в нерадении опекунов к его образованию:

В своих последних письмах я подробно обрисовал вам жалкое положение, в котором нахожусь, каков план моих занятий и как неточно он выполняется <…> Я должен был изучать философию, геометрию, алгебру, математику, географию, историю, рисование, английский, немецкий, итальянский, учиться танцевать, заниматься фехтованием, верховой ездой и т. д. В течение 10 месяцев, что я нахожусь у г-на Вовилье, я еще не начинал ничем заниматься. Изучаю я только философию в коллеже, и это все. <…> В будущем году меня не заставят делать больше, чем в нынешнем, под тем предлогом, что мне надлежит сделаться магистром искусств в октябре 1763 года. Мне надо будет повторить всю философию, а это потребует много времени, хотя и не сделает меня более ученым <…>[94]

«Жалкое положение», в котором русский студент оказался в Париже, отчасти было следствием распоряжения Коллегии (и лично канцлера Воронцова), позволявшего Эриссану единолично распоряжаться жалованьем своего подопечного[95]. Разумеется, Каржавин не мог быть этим доволен. К тому же он был уверен, что опекуны (Эриссан и Вовилье) дезинформировали Василия Никитича насчет его поведения и состояния дел в учебе, и всеми силами пытался настроить против них отца. Жаловаться на ущербность учебной программы было единственно правильной тактикой, которую он и выбрал.

Между тем наибольшее возмущение семнадцатилетнего юноши вызывали строгие запреты, окружавшие его в пансионе. Ведь еще ребенком он приохотился посещать с «дядюшкой» парижские театры и парки, осматривать книжные лавки, «публичные библиотеки и кабинеты ученых» — знакомиться со всем, «что было примечательного в Париже»[96]. И такой образ жизни доставлял ему огромное удовольствие: «Всякой день гулящей [т. е. выходной. — Г. К.] гулять хожу с дядюшкой в поля и в сады королевские, — писал мальчик отцу. — В Париже мне жить весело, да веселее бы мне еще было ежели бы ты, матушка, братец, да сестрицы сдесь со мной были»[97].

Перейти на страницу:

Все книги серии Очерки визуальности

Внутри картины. Статьи и диалоги о современном искусстве
Внутри картины. Статьи и диалоги о современном искусстве

Иосиф Бакштейн – один из самых известных участников современного художественного процесса, не только отечественного, но интернационального: организатор нескольких московских Биеннале, директор Института проблем современного искусства, куратор и художественный критик, один из тех, кто стоял у истоков концептуалистского движения. Книга, составленная из его текстов разных лет, написанных по разным поводам, а также фрагментов интервью, образует своего рода портрет-коллаж, где облик героя вырисовывается не просто на фоне той истории, которой он в высшей степени причастен, но и в известном смысле и средствами прокламируемых им художественных практик.

Иосиф Бакштейн , Иосиф Маркович Бакштейн

Документальная литература / Биографии и Мемуары / Публицистика / Документальное
Голос как культурный феномен
Голос как культурный феномен

Книга Оксаны Булгаковой «Голос как культурный феномен» посвящена анализу восприятия и культурного бытования голосов с середины XIX века до конца XX-го. Рассматривая различные аспекты голосовых практик (в оперном и драматическом театре, на политической сцене, в кинематографе и т. д.), а также исторические особенности восприятия, автор исследует динамику отношений между натуральным и искусственным (механическим, электрическим, электронным) голосом в культурах разных стран. Особенно подробно она останавливается на своеобразии русского понимания голоса. Оксана Булгакова – киновед, исследователь визуальной культуры, профессор Университета Иоганнеса Гутенберга в Майнце, автор вышедших в издательстве «Новое литературное обозрение» книг «Фабрика жестов» (2005), «Советский слухоглаз – фильм и его органы чувств» (2010).

Оксана Леонидовна Булгакова

Культурология
Короткая книга о Константине Сомове
Короткая книга о Константине Сомове

Книга посвящена замечательному художнику Константину Сомову (1869–1939). В начале XX века он входил в объединение «Мир искусства», провозгласившего приоритет эстетического начала, и являлся одним из самых ярких выразителей его коллективной стилистики, а после революции продолжал активно работать уже в эмиграции. Книга о нем, с одной стороны, не нарушает традиций распространенного жанра «жизнь в искусстве», с другой же, само искусство представлено здесь в качестве своеобразного психоаналитического инструмента, позволяющего реконструировать личность автора. В тексте рассмотрен не только «русский», но и «парижский» период творчества Сомова, обычно не попадающий в поле зрения исследователей.В начале XX века Константин Сомов (1869–1939) входил в объединение «Мир искусства» и являлся одним из самых ярких выразителей коллективной стилистики объединения, а после революции продолжал активно работать уже в эмиграции. Книга о нем, с одной стороны, не нарушает традиций распространенного жанра «жизнь в искусстве» (в последовательности глав соблюден хронологический и тематический принцип), с другой же, само искусство представлено здесь в качестве своеобразного психоаналитического инструмента, позволяющего с различных сторон реконструировать личность автора. В тексте рассмотрен не только «русский», но и «парижский» период творчества Сомова, обычно не попадающий в поле зрения исследователей.Серия «Очерки визуальности» задумана как серия «умных книг» на темы изобразительного искусства, каждая из которых предлагает новый концептуальный взгляд на известные обстоятельства.Тексты здесь не будут сопровождаться слишком обширным иллюстративным материалом: визуальность должна быть явлена через слово — через интерпретации и версии знакомых, порой, сюжетов.Столкновение методик, исследовательских стратегий, жанров и дискурсов призвано представить и поле самой культуры, и поле науки о ней в качестве единого сложноорганизованного пространства, а не в привычном виде плоскости со строго охраняемыми территориальными границами.

Галина Вадимовна Ельшевская

Культурология / Образование и наука

Похожие книги

Образы Италии
Образы Италии

Павел Павлович Муратов (1881 – 1950) – писатель, историк, хранитель отдела изящных искусств и классических древностей Румянцевского музея, тонкий знаток европейской культуры. Над книгой «Образы Италии» писатель работал много лет, вплоть до 1924 года, когда в Берлине была опубликована окончательная редакция. С тех пор все новые поколения читателей открывают для себя муратовскую Италию: "не театр трагический или сентиментальный, не книга воспоминаний, не источник экзотических ощущений, но родной дом нашей души". Изобразительный ряд в настоящем издании составляют произведения петербургского художника Нади Кузнецовой, работающей на стыке двух техник – фотографии и графики. В нее работах замечательно переданы тот особый свет, «итальянская пыль», которой по сей день напоен воздух страны, которая была для Павла Муратова духовной родиной.

Павел Павлович Муратов

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / История / Историческая проза / Прочее
Айвазовский
Айвазовский

Иван Константинович Айвазовский — всемирно известный маринист, представитель «золотого века» отечественной культуры, один из немногих художников России, снискавший громкую мировую славу. Автор около шести тысяч произведений, участник более ста двадцати выставок, кавалер многих российских и иностранных орденов, он находил время и для обширной общественной, просветительской, благотворительной деятельности. Путешествия по странам Западной Европы, поездки в Турцию и на Кавказ стали важными вехами его творческого пути, но все же вдохновение он черпал прежде всего в родной Феодосии. Творческие замыслы, вдохновение, душевный отдых и стремление к новым свершениям даровало ему Черное море, которому он посвятил свой талант. Две стихии — морская и живописная — воспринимались им нераздельно, как неизменный исток творчества, сопутствовали его жизненному пути, его разочарованиям и успехам, бурям и штилям, сопровождая стремление истинного художника — служить Искусству и Отечеству.

Екатерина Александровна Скоробогачева , Екатерина Скоробогачева , Лев Арнольдович Вагнер , Надежда Семеновна Григорович , Юлия Игоревна Андреева

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / Документальное