Ф. М. Достоевский. Новые материалы и исследования

"Фолкнер ввел в античную трагедию полицейский роман <…> полицейский роман присутствует во всех трагедиях <…> Это роман в форме диалога. Но его насыщенность драматическая. Прежде всего потому, что в нем постепенно раскрывается некая тайна, и потому, что трагическое ожидание в нем постоянно сдерживается. И наконец, конфликт, противопоставляющий героев их судьбе, вокруг смерти ребенка, это конфликт, который может быть решен только приятием самой этой судьбы"[2432].

Хотя здесь ничего не сказано непосредственно о Достоевском, но нетрудно узнать этот тип диалогизированного "полицейского романа".

В 1951 г. Куросава в кино доказал своим японским вариантом "Идиота", что Достоевский не только "местный колорит", русский характер, и XIX век. Последнее уже было бесспорно в эстетическом плане, и экзистенциалистская философия оперировала мифами из произведений Достоевского наряду с мифами из Киркьегора. Но Куросава впервые перенес не только идеи, но и события романа в другое время и в другую страну. В 1957 г. Лукино Висконти транспонировал сюжет "Белых ночей" в современный Ливорно, также изменив время и место действия, и более того — поэтическое звучание повести: белые ночи — падающий снег[2433]. Эти две экранизации, японская и итальянская, существенно повлияли на технику инсценировок не только в кино, но и в театре. Когда спустя четыре года, 21 марта 1961 г. в театре "Лютее" состоялась премьера "Белых ночей" в инсценировке Жиля Сандьера и постановке Николь Кессель (исполнительницы роли Настеньки), критика напомнила фильм Висконти, который "не пытался делать экранизированный театр" и "достаточно вольно адаптировав повесть, передал Достоевского изнутри"[2434].

Пьеса разбита на четыре "ночи" и шла почти в холстах. Кроме Настеньки и Мечтателя (исполнитель роли Жан Мартен) только в самом начале пьесы за кулисами мелькает силуэт пьяного. Жорж Лерминье отмечал, что Достоевский как романист наиболее способствует театральным инсценировкам, "однако ни одно из произведений <…> не поддается настолько театральной интерпретации, как "Белые ночи", которые почти целиком написаны диалогом"[2435]. Отнесем последнее замечание не за счет легкости инсценировки одной из самых сложных эпических форм (лирической повести, близкой к исповеди) средствами театра, а за счет "драматических навыков" постановщиков. Следующую переделку этой повести поставил в 1968 г. Пьер Арнодо в театре "Тертр".

Современный театр Достоевского характерен еще одной особенностью — повышенным интересом к "малым произведениям", рассказам и повестям. В 1952 г. на сцене театра "Монпарнас" идет "Вечный муж" в инсценировке Жака Моклера[2436], вещь, первоначально задуманная как радиопостановка. 15 апреля 1958 г. в "Казино Мунисипаль" (Ницца) были поставлены "Униженные и оскорбленные" в инсценировке Андре Шарпака[2437]. Спектакль был возобновлен 5 июня того же года в парижском "Нуво театр де Пош". Текст повести был переделан достаточно вольно, автор сохранил только роман Наташи и Алеши, и снова вся экспозиция излагается зрителю в первой же сцене (разговор Наташи и Ивана Петровича). Сведя многочисленные сюжетные линии к одной, Шарпак пытался преодолеть "схематизм" повести и "литературного (книжного) происхождения мелодраматические штампы". Мотивировка сокращений та же, что у Копо — добиться насыщенности и ясности действия, не злоупотребляя "самообнажением героев".

В следующем году Шарпак инсценирует "Игрока"[2438]. Эта четырехактная пьеса получила "Гран при" на фестивале в Аррасе (28 июня 1959 г.) и 4 ноября была возобновлена в "Театр де л’Аллианс франсез". Алексея Ивановича играл автор инсценировки.