Ф

И вот уже намечается стагнация цен. Не надо быть пророком, чтобы предположить, что здесь тоже взлет лишь предвозвещает катастрофическое падение – впрочем, не было бы ничего страшного, если бы на этом в творчестве мастера, в котором специалисты видят больше «воды», чем идейной субстанции, и была поставлена точка. Но когда преходящие пристрастия перестанут застилать наш взор, мы, возможно, созреем для другого искусства – искусства негромкого, несколько более субтильного, но в то же время смелого, обращенного не в прошлое, а в будущее. Настанет час художников молчаливых, далеких от ажиотажа и пускания пыли в глаза. Назовем лишь одно имя – Крыстиан Малиновский. Его успех не обусловлен кризисом – напротив, его работы кризис преодолевают. Если мы спросим его, как он представляет себе период, в котором…

– Но ведь одно с другим не сходится, правда? – Мари подняла взгляд. – То он говорит, какой тот значимый, а то…

– Не стоит тебе забивать этим голову.

– Читать дальше?

– Нет, довольно.

– Папа говорит, что столько, сколько нужно, чтобы покрыть его долги, на этих картинках не заработать. Говорит, что искусство вообще столько не стоит. Но, по крайней мере, банк готов пока с этим мириться. Говорит, что банк забирает у него каждый цент, но не трогает его, пока деньги идут. Поэтому он и живет в доме причта, но мне нельзя никому об этом рассказывать. А ты где живешь?

– Я постоянно в разъездах.

– Ты все еще пишешь?

– Уже нет.

– Почему ты приехал только сейчас?

– У меня дела.

– И что же ты делаешь?

– Ничего.

– Ничего не делаешь?!

– Это вовсе не так просто, как кажется.

Он свернул и подъехал к парковке, на которой стояли всего две машины. Над воротами улыбались пластмассовые клоунские лица, за ними виднелись очертания американских горок.

– Ярмарочный балаган, – разочарованно произнесла Мари. – Вот здорово.

Они вышли из машины. Шел мужчина, ведя за руки двух мальчуганов. Женщина толкала перед собой коляску. Пара молодых людей пила пиво прямо из бутылок. У павильона с тиром стояли под ручку мужчина и женщина.

– Почему ты тогда ушел? – спросила она.

– Тебе будут внушать, что жизнь состоит из обязательств. Может быть, уже внушают. Но это не всегда так.

Мари кивнула. Она, правда, не понимала, что он имеет в виду, но надеялась, что по ней этого не заметно.

– Можно и не идти на компромиссы. Можно жить, не ведя никакой жизни. Избегать конфликтов. Может, это не сделает твою жизнь счастливой, но легкой – сделает.

– Пойдем вон туда? – девочка указала на вход в лабиринт. Выбраться из лабиринта всегда просто. Надо только держаться правой стены, опустив глаза в пол и не отвлекаясь на зеркала – и вот ты уже снаружи.

Она достала мобильник.

«Только представьте! – написала она. – Я тут на аттракционах катаюсь». Пока Артур покупал билет, она пошла к дверям. Те, жужжа, распахнулись.

«На аттракционах? What the hell?»[4] – ответил Георг.

«А надувной замок с батутами там есть?» – поинтересовалась Натали.

«Скажи где и я буду», – добавил Джо.

Она на ощупь шла вдоль стены. Сквозь стеклянную перегородку были видны стоявшие рядом киоски, полукруглая вершина колеса обозрения, горки. Маленький мальчик с рожком мороженого в руках смотрел сквозь нее, словно она была невидимкой.

«Очень смешно», – написала она в чат.

«Ничего смешного! – ответил Джо. – Люблю карусели я б и правда сходил».

Где же застрял Артур? Впрочем, к таким ситуациям она привыкла. Это как когда они с отцом ходили в зоопарк: он делал это для нее, она – для него, при этом оба с большей охотой остались бы дома. Продолжая держаться стены, она на ощупь продвигалась дальше, свернула, еще раз свернула, и еще раз свернула – и должна была бы уже оказаться у выхода. Но выхода не намечалось. Она стояла перед зеркалом, и дальше дороги не было.

«Но мы же собирались на день рожденья к Маттиасу», – сообщила Лена.

«Попозже пойдем», – отправила Мари и убрала телефон в карман. Нужно было сосредоточиться.