Extensio

Ближе к обеду, спрятав волосы под бейсболку «Chicago Bulls[1]», футболку с раскрашенным во все цвета радуги портретом Оливии Миллер под ветровкой все той же «Chicago Bulls», Джим вошел в ближайшую станцию подземки и вскоре уже выбирался наружу на Площади Согласия. Дальше все должно было идти по плану, и именно так все на первых порах и происходило. Джим не стал сразу заходить в казино, над которым даже днем всякий взгляд слепило стилизованное изображение золотого руна, а направился в ресторан, который находился в том здании. Как Джим и предполагал, любой, даже небольшой заказ, открывал проход в казино через это заведение напрямую. Но сейчас ему нужно было не казино. Он собирался в спокойной обстановке обдумать все происшедшее с ним в последние дни и, уже заняв место за уединенным столом, вдруг понял, что мысли об этом не покидали его ни на минуту. Подошедший официант спросил его о чем-то, Джим кивнул, с трудом улавливая что-то из сказанного молодым парнем, по щекам которого змеились два едва различимых шрама, как будто бедолага однажды попытался сделать из себя человека, который всегда смеется, или даже Джокера, и стал смотреть в окно, за которым прогуливалась, восхищаясь прекрасным городом, праздношатающаяся публика. Пожалуй, он напрасно беспокоился по поводу своего слишком яркого вида. Его бардовые волосы выглядели вполне невинно на фоне шевелящихся или светящихся волос всех расцветок. Чего уж было говорить об одежде или физиологии прохожих, если за несколько минут Джим успел увидеть не только людей с собачьими и кошачьими головами, но и нечто напоминающее инопланетян из старых фантастических фильмов.

Однажды всему этому придет конец, вдруг со всей очевидностью всплыло у него в голове. Точно так же, как однажды условные фигуры, боты, неигровые персонажи обнаружили, что стремительно движутся к материализации и самосознанию, так и эти чудовища обнаружат, что они то, что есть – навсегда. Понятно, что вопрос о возможности выкарабкаться из игрового кокона и вновь вернуться в человеческий облик пока еще не открыт, но что если…

Джим вздрогнул, поежился и посмотрел на то, что принес ему официант. Кажется, внутренний автопилот его не подвел. Не слыша того, что он заказывает, Джим обнаружил перед собой вполне привычную пищу, пусть и, возможно, приготовленную с особым изыском. Мясо, гарнир, салат, закуски, легкое вино. Но как он может говорить о том, что какая-то пища привычна для него, если ему отроду всего несколько дней? Для чего он здесь? Для того, чтобы встретиться с таинственным Оле? Или для того, чтобы окончательно оторваться от управления теми, кто закладывал в него программы, наполнял бредовыми воспоминаниями? Может быть, нужно было открыть глаза в тот миг, когда он слышал голос матери, пытавшейся его утешить? Может быть, нужно было убить ту девочку на мосту? Может быть, нужно было потянуть на себя поводья, остановить колесницу и уйти прочь, вырваться из запаха крови, бросить и ту крепость, и ряды возбужденных воинов? Не поздновато ли он решил разорвать со всем этим?

Джим снова посмотрел в окно и вздрогнул. Пара, прошедшая мимо него по тротуару, определенно напоминала кого-то. Оба в рубахах с джунглями, в шортах, в пробковых шлемах. Типичные колонизаторы. У него рюкзак, у нее пляжная сумка. Оба то и дело фотографируют себя на телефон. Оба в огромных очках хамелеон. Он, судя по торчащим из-под шлема локонам, невысокий скандинавский блондин. Она, в соответствии с жестикуляцией, чернотой дредов и смуглыми щеками – зажигательная испанка. «Да, - Джим едва не потянулся к телефону, чтобы позвонить Мие или Себастьяну, - кажется у вас получилось не только переговорить с этим Оле, но и сохранить присутствие духа. К тому же вы опять вместе. Отлично. Только уж не вздумайте погибать в этом солнечном мирке, каким бы он ни оказался опасным. До встречи, друзья мои».

Он закрыл глаза и как будто увидел Эмили Уайт вживую. Она стояла все у той же белой стены, но стояла во весь рост, и ветер, который развевал ее не слишком длинные волосы, точно так же пытался пробежаться по ее платью, но был для этого слишком слаб.

«Может быть, я и есть тот самый протокол номер один? - подумал Джим. – Тот, который предназначен для уничтожения Extensio? Конечно, если этой самой Кассандре можно верить. Хотя, верить ей определенно нельзя. Хотя бы потому, что и Себастьян, и Миа должны остаться живы. Чего бы это мне и им не стоило. Точно так же, как должна остаться жива Эмили. Вопрос лишь в том, как она останется жива, если он, Джим, продолжает сидеть в этом ресторане и, вместо того, чтобы спасать ее, ломает голову, пытаясь понять свое предназначение?»