Еврейский миф в славянской культуре

Общие захоронения, с точки зрения носителей традиции (как славян, так и евреев), являются печальной необходимостью (отсутствие «своего» кладбища, влияние городской среды и т. п.): «[Бывало ли, что хоронили на “чужом” кладбище?] Никогда, никогда, ни на украинском, ни на польском нет людей [показательно употребление термина люди по отношению к представителям своей этнокультурной традиции]. Допустим, поляки – да, поляков хоронили, допустим, на украинском. А потом поляки щас привели в порядок, это, своё кладбище, так там они хоронят поляков. А так хоронили на этом, украинском <…> Так они меня – говорят: “Ну, а почему в большом городе все вместе?” Ну, понимаете – там хоронят всех, ну, как говорят, – там дети разных народов, всех хоронят. Ну нет же отдельно еврейского, польского. Ну так там уже вынуждены хоронить. Но если здесь есть польское, еврейское и украинское, то почему не похоронить эту женщину на еврейском кладбище?» (Д.И. Яцкова-Креймер, 1924 г.р., Копайгород Барского р-на Винницкой обл., 2001, зап. О.В. Белова, А.В. Соколова, В.Я. Петрухин).

4.5.8. Поминание

Особо следует сказать о поминальных ритуалах. В рассказах, основанных на личном опыте информантов, содержатся детали, свободные от мифологических наслоений. Показательным примером может стать запись интервью с украинской женщиной, которая ухаживала за своими престарелыми соседками-еврейками и проводила их в последний путь: «Як Дина помырала, то она мэни говорила, шо, кажэ, як я помру, то сим днив кровать, кровать не маешь права застилаты, шоб я нэ застилала кровати. Так як, кажэ, мэни забэруть с кровати, так тут мэни одэниш всё и тоди сим дниў нэ застиляй. А пройдэ сим дниў, и тоди ужэ можно робыты уборку ў хати и застиляти кровать, и ўсё» (Е.Е., 1950 г.р., Черневцы Могилевского р-на Винницкой обл., 2004, зап. О.В. Белова, Т.В. Величко). Итак, украинка получила подробные инструкции относительно того, как обряжать покойницу, когда и как убирать в доме и застилать постель после похорон (ей было запрещено это делать в течение семи дней).

Большинство наших информантов указывало, что у евреев не принято устраивать поминки (поминальное застолье), и весь ритуал сводится к молению сидя на полу возле печи: «Вертаюця и сидают – такий есть кoло пeця, кoло плыты таки промэжуток, – воны сидают тылко в чулках и моляца» (А.А. Скибинская, 1915 г.р., Сатанов Городокского р-на Хмельницкой обл., 2001, зап. О.В. Белова, А.В. Соколова, В.Я. Петрухин); «Сядут на полу, на своем полу, и – по стакану чая» (А.А. Телеватюк, 1919 г.р., Озаринцы Могилевского р-на Винницкой обл., 2004, зап. Т. Зайцева, Ю. Улогова). Украинцы обращали внимание на то, что при посещении кладбища евреи оставляли на могилах камушки; это мог сделать и нееврей, пришедший навестить своих знакомых или соседей: «Всегда трэба класти на могилу каменчика. Ну, допустим, так, як я… маю прийти и положить каменчик» (Е.Е., 1950 г.р., Черневцы Могилевского р-на Винницкой обл., 2004, зап. О.В. Белова, Т.В. Величко).

Другое дело – поминание умерших как отдание памяти ушедшим родственникам. Вот что рассказала нам Д.И. Яцкова-Креймер (1924 г.р.) из Копайгорода (в 2001 г. она была единственной еврейкой, проживавшей в поселке: «Ну, допустим, если все умерли из его семьи, так я всё равно… в те дни, когда поминают украинцы, я тоже иду и поминаю. Можно любому человеку, даже в церковь. Потом, у моей тёти муж был поляк, вот, и никого нет, так я… когда поминальные дни были, я пошла в костёл и тоже помянула его. Они даже там, монашки, удивляются и говорят: “Чо она й ходить и ў цэрковь, и в костёл; если б была бы синагога, она б и туда пошла”. Я говорю, ну и что? Я считаю так: пока человек живёт, это не грех, а, наоборот, это очень хорошо. Я даже разговаривала – ходила к председателю поселкового совета, и там сидел священник наш – так я ему рассказала. Я, говорю, я еврейка, но я хожу в церковь и поминаю. Он говорит: “Это очень хорошо с вашей стороны, это очень-очень, говорит, благородно” <…> Я допустим, могу зайти в церковь и даю там такой листочек бумажки – вы пишете “за здравие” всех. Ну так я могу написать туда – записываю – и украинцев, и евреев. Я спросила, или можно, они говорят – да. Потом я свечи там зажигала, ну, я зажигаю свечи и вместе с тем я так тихонечко прошу, шоб Бог послал всем здоровья. Я считаю, что один Бог есть на небе, над нами, и всё. Вот так я делаю или за упокой или за здравие, так я вместе так – я иду уже, они всегда знают – никто не ходит, я одна только. Сразу евреи-то возмущались: “О, Дора, ты ходишь, вот, ты же еврейка, чо ты…” Я говорю: “Это не грех”» (Копайгород Барского р-на Винницкой обл., 2001, зап. О.В. Белова, А.В. Соколова, В.Я. Петрухин).

4.5.9. Еврейские похороны по этнографическим источникам XIX в.