Эволюция, движение, деятельность

По-видимому, известная возможность такого «функционального» развития чувствительности является существенным условием приспособления организмов к изменяющейся среде, и поэтому ход естественного отбора необходимо приводит к указанному несовпадению. Суть этого несовпадения очень ясно выражена В.М. Боровским, который пишет: «Мы можем сказать, что физиологически адекватный раздражитель не всегда будет биологически адекватным» [182] . Г. Элтрингем (Н. Eltringham), цитируя данные К.Г. Тэрнера (Тurner, 1910, 1911), говорит, что отсутствие реакции на стимул не значит непременно, что стимул не замечается, но просто не получил значения [183] . К этому следует только прибавить: но может его получить.

В каком же отношении друг к другу находятся, с одной стороны, те специфические состояния субъекта, которые представляют собой формы отражения действительности и, с другой стороны, сама действительность субъекта, т. е. тот конкретный процесс, который связывает субъекта с воздействующей на него объективной действительностью?

Психическое отражение и деятельность образуют единство. Это, конечно, совершенно бесспорное положение. Конечно, не существует и не может существовать никакого внутреннего субъективного состояния в форме ощущения, представления и т. д. там, где нет материального субъекта и при этом субъекта, активно действующего по отношению к объективной действительности. Конечно, верно также и то, что не существует и не может существовать таких высших форм деятельности, которые не были бы связаны с психическим отражением действительности. Если, однако, мы оставим это совершенно бесспорное положение без дальнейшего конкретного раскрытия, то мы встанем перед серьезной опасностью подменить категорию единства категорией сосуществования, потому что одно только утверждение, что там, где мы находим деятельность, а следовательно, и соответствующий анатомо-физиологический субстрат этого процесса, там существует и отражение действительности, остается утверждением чисто параллелистическим и, следовательно, глубоко метафизическим и идеалистическим. Категория единства, как и вообще любая философская категория, требует, конечно, всякий раз своего конкретного раскрытия применительно к данному отношению или процессу.

В понятии того отношения, которое мы называем отношением единства, содержится утверждение различия и противоположности тех сторон, тех моментов, которые образуют это отношение. Более того, понятие единства содержит в себе утверждение взаимного проникновения, взаимоперехода его сторон, его моментов, превращения одного в другое.

Понятие единства, следовательно, обозначает не мертвенное сосуществование различных и противоположных вещей, но предполагает наличие связывающего их процесса, в результате которого эти противоположности могут, выражаясь философским языком, «становиться тождественными», чтобы затем вновь обнаружить свою противоположность. Значит, существует и существенно «не только единство противоположностей», но «переходы КАЖДОГО определения, качества, черты, стороны, свойства в каждое другое» [184] .

Итак, если психическое отражение и деятельность субъекта составляют единство, то значит существует и переход между ними. В чем же заключается и как, конкретно, обнаруживает себя тот внутренний процесс перехода, который «соединяет» между собой оба этих противоположных полюса, образующих единство жизни в ее высшей форме – в форме одушевленной, т. е. психической жизни?

Первое положение, которое мы должны отметить в связи с этим вопросом, заключается в том, что то внутреннее субъективное состояние, которое является психическим отражением, возникает и развивается в результате процесса, осуществляющегося между субъектом и отражаемым данным его состоянием предметом, т. е. в деятельности субъекта, и что иначе оно возникнуть и развиваться вообще не может.

Это ясно вытекает уже из тех немногих наблюдений и опытов, которые мы приводили выше. С еще большей ясностью это вытекает из тех фактов, с которыми нам еще предстоит встретиться в дальнейшем изложении. Наконец, это может быть специально показано в эксперименте.

Собаку (терьера) помещают в клетку, которая запирается изнутри рычажным затвором. Естественно, что она тотчас же начинает делать попытки выбраться из нее, – скребет лапами по клетке и т. п. Попадая случайно на рычаг, собака отпирает дверцу и выходит из клетки. В результате нескольких повторений опытов животное, после того как оно введено в клетку, сразу же ударяет лапой по рычагу и освобождается.

Воспринимает ли собака рычаг? Ответ на этот вопрос дает следующий опыт: собаку вновь помещают в клетку, но открывающаяся дверца с рычагом помещается теперь на другой стороне клетки. Как будет действовать собака? По отношению к рычагу, который, конечно, проецируется на сетчатку ее глаз, или по отношению к чему-нибудь другому? Оказывается, что собака остается как бы слепой к рычагу и требуется новый период тренировки для того, чтобы она вновь научилась открывать клетку.