Евгений Чудаков

…В некотором царстве, в восточном государстве жил султан. В меру суровый, как и подобает султану, но не в меру суеверный. Во дворце его всегда окружала толпа звездочетов-прорицателей. Султан не очень-то верил им, понимая, что, будучи людьми неглупыми, они, изучив его характер, сообщают ему не то, что читают на небесах, а то, что ему хотелось бы услышать. Легко представить радость султана, когда ему сказали, что в городе остановился паломник из далекой страны, известный своим ясновидением.

И вот паломник предстал пред ясные очи владыки.

— Скажи мне без утайки, чародей, что ожидает меня в жизни? И горе тебе, если попытаешься меня обмануть! — молвил султан.

— Я сделаю, как ты велишь, высокочтимый, — ответил ясновидец.

И хотя он был молод, взялся за дело умело и истово. Два дня выяснял подробности жизни владыки и всех его близких, две ночи глядел в небеса через диковинные трубы. На третий день молодой предсказатель вновь очутился перед султаном.

— О, сиятельный, — сказал он, — скрепи свое сердце. Тебя ждут тяжелые испытания — ты потеряешь всех своих родственников.

Услышав такое, владыка опечалился. И от расстройства велел отрубить ясновидцу голову. Но, как говорится, трудности не испугали султана. Когда в городе остановился очередной знаменитый пророк, он и его пожелал послушать, опять же предупредив о каре за вранье.

И этот кудесник оказался человеком добросовестным. Несмотря на свой преклонный возраст, он с не меньшим усердием проделал все то, что и печальной памяти его молодой предшественник. А представ в конце концов пред грозным правдолюбцем, молвил так:

— О, великий, высокочтимый, всемилостивейший и всемогущий! Радостную весть должен сообщить я тебе! Ты переживешь всех своих родственников!

И султан возрадовался, одарил предсказателя мешком золота, дал ему охрану в дорогу…

Объяснять смысл этой притчи Вере не понадобилось. С тех пор она следила за тем, чтобы в доме Чудаковых никто не задевал друг друга неосторожным словом, не добавлял «конфликтов по недоразумению» к истинным проблемам. А такие конечно же существовали и в семье Евгения Алексеевича. И главной проблемой, как и во многих других семьях, были дети.

Летом 1938 года сыну исполнилось семнадцать. Как надеялся на это время Евгений Алексеевич! Как ждал, что поступит Саша в МАДИ, или в МАМИ, или в МВТУ! Не случайно ведь и машинки дарил сыну с семимесячного возраста, и управлять «газиком» научил в пятнадцать лет.

Но Саша полюбил автомобиль по-своему. Если для Чудакова-отца он был символом прогресса, сгустком интереснейших технических решений, наконец, дорогостоящей и редкостной игрушкой, то для Чудакова-сына, чуть ли не в автомобиле родившегося и окруженного автомобилями все детские годы, машина стала не более чем средством передвижения. Водить Саша научился великолепно. И ухаживать за машиной, беречь ее отец приучил. А вот увлечь сына усовершенствованием автомобиля, тайнами создания новых машин не удалось.

Не пожелал Чудаков навязывать сыну свою волю. В семье считали, что излишняя опека вредит детям. Поэтому к решению Саши после школы в вуз не поступать, а пойти работать, поискать свою профессию, свое место в жизни отнеслись спокойно. Мать и отец досады не выказывали, эмоции сдерживали.

Вскоре Александра призвали в Красную Армию. Оценив его навыки автомобилиста-практика, определили в автобронетанковые войска. В гараже, во время ремонта машины, случилось несчастье. Упавшая тяжелая деталь серьезно повредила Саше руку. Результат — увольнение в запас.

А Таня? Втайне Евгений Алексеевич и Вера Васильевна, вдохновленные прекрасной игрой актеров МХАТа и Малого театра, куда с ними регулярно ходила и Таня, мечтали, что дочь изберет профессию актрисы или театроведа. Но мечты их не сбылись. Смотреть спектакли Тане нравилось, а играть самой — нисколько. На Николиной Горе устраивались, несмотря на занятость Евгения Алексеевича, семейные вечера «с чаями, вареньями и романсами». Глава семейства с удовольствием брал в руки гитару, тихонько наигрывая, выводил приятным баритоном: «Я вновь пред тобою стою очарован и в ясные очи гляжу…» или «Страстью и негою сердце трепещет…», а глазами искал дочку, надеялся, что вот подхватит, поведет… Но Таня только тихонько подпевала.

Правда, родители заметили, что дочь неплохо рисует и рисовать любит. Но трудно было усмотреть в этом будущую профессию. И волновались Чудаковы, и переживали — девочке уже пятнадцать, а ярких устремлений не заметно.