Этот разрушительный элемент

Он осматривает погрузочную площадку и бежит к коридору, стараясь держаться поближе к стене. Анна несется за ним, то сжимая, то разжимая руки, словно отчаянно жалеет, что у нее нет пистолета. Я стараюсь не отставать от них, но резко останавливаюсь, когда Коул замирает перед черной металлической дверью, блокирующей выход на посадочную площадку «Комокса».

– Какого черта? – пытаясь отдышаться, выпаливает Анна и осматривает дверь. – Где пульт управления? Почему она заперта?

– Видимо, она заблокировалась во время протокола самоуничтожения, – предполагает Коул. – Но не открылась, когда он отключился.

– И теперь мы застряли тут.

Анна водит руками по стене рядом с дверью, пытаясь найти сенсор. Я посылаю импульс из манжеты, пытаясь подключиться к алгоритмам, управляющим дверьми, но они так хорошо защищены, что мне вряд ли удастся до них добраться.

– Мне их не взломать, – признаюсь я.

Позади нас раздаются голоса, а воздух сотрясается от выстрелов. Я оглядываюсь через плечо. В другом конце коридора виднеется тускло освещенный грузовой отсек. Солдаты все еще пытаются открыть выходы, ведущие на верхние уровни, но там они уже не одни. С лестницы на площадку врываются люди. Сначала несколько человек, но через мгновение их десятки, а затем и сотни. Мирные жители добрались до нашего уровня. И скоро заполонят его.

– Нужно как-то открыть их, – ошарашенно выдыхает Анна. – Они хлынут в этот коридор и попросту раздавят нас.

– Я пытаюсь, – бормочу я и вновь сосредотачиваюсь на взломе, выискивая на манжете вирус, который помог бы взломать защиту.

– У меня есть идея, – говорит Коул и опускает Зиану на пол.

Его куртка все еще прикрывает ее тело. Он отдергивает воротник и вытаскивает из прорехи в ткани тонкий, плоский и блестящий кусочек серебристого металла размером с ноготь на большом пальце и напоминающий по форме бриллиант.

– Подожди, что ты собираешься сделать? – спрашивает Анна, а затем замечает лезвие в его руке. – Нет, Коул, это слишком опасно.

– У нас нет другого выбора.

Он задирает левый рукав своей черной футболки и разрезает ткань, обнажая плечо, тянущиеся под кожей лей-линии и несколько блестящих, перекрывающих друг друга шрамов в верхней части груди. Черные лей-линии тянутся под кожей от панели вверх по его руке и шее. Достигнув подбородка, они разветвляются и расходятся к уголкам его глаз. Это тоненькие трубки не толще микрона, по которым перемещаются наниты, слишком опасные для того, чтобы перемещаться внутри тела. Я даже не посмотрела, какие алгоритмы управляют ими, когда лечила Коула, потому что они оказались настолько защищенными, что токсичные наниты Цзюнь Бэй даже не нападали на них. Подняв руку, он смотрит на панель, а у меня тут же сжимается все внутри. Не знаю, что он задумал, но вряд ли это безопасно.

Анна качает головой:

– Коул, если что-то пойдет не так… и хоть капля попадет на тебя…

Он оглядывается через плечо на жителей бункера, которые продолжают заполнять площадку. Они с криками врываются с лестницы и пытаются отыскать выход.

– У нас нет другой возможности добраться до «Комокса», – говорит он. – К тому же мои модули все равно неисправны. Но если я пострадаю… не пытайся меня вытащить. Здесь обо мне позаботятся. А «Картакс» пришлет кого-нибудь за мной.

Меня пронзает страх.

– Коул, что ты собираешься делать?

– Открыть эти двери.

Он прижимает лезвие к краю панели у самого сгиба локтя, где начинается одна из лей-линий. Его глаза на мгновение стекленеют, а затем он давит на лезвие и погружает кончик под кожу.

Ужас сковывает все тело. Он собирается разрезать одну из лей-линий. Я не знаю, чем это может помочь, но Анна права… то, что находится внутри, скорее всего, намного опаснее, чем токсины Цзюнь Бэй. Коул прижимает металл к руке и толкает лезвие вперед, а затем вытягивает назад, словно пытается подцепить что-то… вот только это «что-то» его собственная кожа.

Черный разъем на конце лей-линии отцепляется и выглядывает из-под кожи. Коул закусывает лезвие зубами и зажимает кончик лей-линии большим и указательным пальцами. Алая струйка крови стекает по его панели вдоль кобальтовых светодиодов, когда он тянет плоскую лей-линию вверх, вырывая ее из-под кожи.

– Боже, – выдыхаю я, когда к горлу подкатывает тошнота. – Что ты творишь?

– Я переключил наниты в режим взрывчатки, – говорит он сквозь зубы, стискивающие лезвие. Лей-линия уже прорвалась до середины его бицепса, оставляя после себя кровоточащую канавку в коже. – И у меня в запасе всего двадцать секунд.

Покачав головой, Анна оттаскивает Зиану подальше от двери, чтобы уберечь от взрыва.

– Да, но, если эта штука порвется, взрывающиеся наниты растекутся по твоему телу.

Коул лишь хмыкает в ответ, наматывая черную, покрытую частичками кожи лей-линию на пальцы и поднимая ее все выше к плечу. Но когда он добирается до шеи, я не выдерживаю и отворачиваюсь.