Этот дождь решает всё

– Важное. Большую часть карты к этому проекту сделала его мать. Пять лет назад, не специально для этой игры, – предупредил Рома чуть не сорвавшийся с губ вопрос. – Она была глобальным творцом, она создавала целые миры. Карта и несколько набросков городов долго хранились в архивах, пока бывшая помощница мамы Стаса не наткнулась на неё, когда команду думала над новой игрой. И вот…

Я сглотнула. Соломинцев очень любил мать. Наверное, работа над игрой, которую она когда-то начала, действительно стоит упорного труда. Но сомневаюсь, что его мама порадовалась бы, узнав, что ради игры её сын готов свести себя в могилу.

– И вот поэтому игру предложили именно вам? – спросила я.

– О нет! И поэтому, когда Стас узнал о карте, он едва не перегрыз шефу глотку, убеждая, что мы – лучшие для этого проекта. Вернее, он лучший. – Ромка потянулся и спрыгнул со стола. – Ведь он знает весь мир. Зачем лишние мозги, лишние мучения, если каждый городок этой карты, каждое здание в мире и его обитателя Стас знает в идеале?

Но Соломинцев программист, а не криэйтер. Как он?… И тут до меня дошло.

– Он тогда ещё не работал здесь, да?

– Угу. Они вместе создавали мир. Карту мать отдала в архив, а вот все заметки о земле, городах и персонажах остались у Стаса. – Ромка поправил бумаги на столе. – Мы воплощаем в жизнь не просто задумку его мамы…

– Вы увековечиваете душу… – прошептала я.

– Уловила. – Ромка подмигнул мне и осмотрелся. – К слову, сомневаюсь, что у Стаса уже закончился перерыв. Можешь забежать к нам, если хочешь.

Я хотела, еще как. Особенно после такого рассказа, после того как я поборола собственную невнимательность и узнала первопричину. К черту, что Соломинцев должен был прийти сам, к чёрту все условности, нам нужно поговорить!

– Вы, кстати, помирились? – поинтересовался Рома.

– Работаем над этим, – неопределенно отозвалась я, витая в мыслях. – Слушай, если нужно, можешь располагаться. А я к Соломинцеву. – И я выскочила из офиса.

После одновременной пропажи Маркова и Стаса я все же узнала, где именно заседает их команда. Так что теперь найти небольшой кабинет с приемной не составляло труда. Подняться на этаж, повернуть направо, отсчитать три двери…

Нужная дверь была приоткрыта – то ли Ромка оставил, то ли еще кто из команды, – и я сразу нырнула внутрь. Крошечная приемная вмещала лишь небольшой стол, перегораживающий ее от края до края, и монитор на нем. Притом просто монитор, без системного блока и даже без проводов. Отключенный, одиноко чернеющий и адски большой.

Я как раз пыталась обойти стол, когда услышала обрывки разговора. Определенно по мобильному, так как голос собеседника был совершенно не слышен, зато слова Стаса разобрать получалось спокойно. Он там один?

– Конечно, я справлюсь. Разве я когда-либо с чем-либо не справлялся? – весело поинтересовался он.

Подобный оптимизм не мог не радовать, особенно после того, что Стас устроил в субботу. Болезненный у меня принц оказался, мало того, что не приплыл под алыми парусами и изначально был страшным монстром, так еще и монстром с нервными срывами.

– Хорошо, хорошо, было такое. Но теперь всего пара недель, и все будет готово.

Всего пара недель? Это хорошо. Как сказал дед, раньше за Стасом такого трудоголизма не водилось. Может, покончат с проектом, и станет лучше?

– Да, и тогда я обязательно буду свободен, – это прозвучало так убийственно воркующе, что я замерла. Та-ак, подождите. – И тогда буду ждать только тебя.

Мой желудок скрутило узлом. Старые подозрения мгновенно проснулись, и, если до последней фразы Стаса я хотела просто ввалиться в кабинет до конца разговора, теперь решила подождать и немного послушать. Из вежливости. И, конечно, из любопытства. Я остановилась перед столом, внимательно прислушиваясь, и машинально перекладывая наваленные кучей бумаги. Распечатки, сэмплы от художников, текстуры, описания сцен… документы?

– Сейчас-то? – продолжал Соломинцев. – Нет, ни с кем не встречаюсь. Работаю как проклятый.

Сердце неприятно сжалось, но пока возмущаться было не из-за чего. Стас говорил только по существу: он действительно ни с кем не встречается – в смысле, не видится – и работает как проклятый уже две недели. Я вздохнула, обращая внимание на найденный среди всякого мусора документ. С печатью, официальный.

«Уважаемый Станислав Андреевич, обращаемся к вам…» Письмо?

Я быстро окинула его взглядом, пока Стас продолжал рассказывать про свои последние недели. Обо мне, конечно, он и словом не обмолвился. Итак, письмо… витиеватое, отсылающееся к какому-то конкурсу, но с четким предложением работать на некую компанию. С указанием средней зарплаты. Я посмотрела на число, оно словно бы уставилось в ответ – довольно крупная сумма могла похвастаться несколькими ноликами в роли глаз.

– Переехать задумывался. – Голос Стаса вновь привлек мое внимание. – Честно, давно пора валить, но как-то прикипел…

Мне сразу подумалось о письме. Хорошая вакансия, в… в Москве. Не самый ближний свет.