Это жизнь

–Открывай двери, а то сейчас разобью твою машину. И камнем постучала по раме дома. Он ушёл. Алька начала бить камнем по лобовому стеклу, не сильно, ей было жалко разбивать новую, да ещё чужую машину. Она подбежала к дому, она бегала и кричала в разбитые окна:

–Сейчас разобью твою машину, открывай, сволочь. Подергала дверь, закрыто. Она подошла к машине и начала камнем бить сильнее, но он только амортизировал, а стекло было целое. Алька подумала, что она всегда старалась выполнять то, что обещает, а сейчас она обещала разбить машину, ну что ж, значит надо выполнять. Потом её вдруг охватил какой-то азарт.

–Неужели я не смогу это сделать? Неужели я тряпка? О которую, уже много лет, можно всем вытирать ноги? Неужели я не смогу это сделать? Она стала ещё сильнее бить камнем по стеклу, но он просто как мячик отскакивал, стекло не разбивалось.

–Ну ка? А если так? Она отошла на несколько шагов и со всего маха бросила камень в стекло, стекло потрескалось.

–Ну всё, обратной дороги нет. Она взяла какую-то железяку и начала бить по лобовому стеклу с остервенением, как будто сражалась с невидимым, давно ненавистным врагом, образовалась дырка, железяка провалилась и торчала из стекла. Она взяла камень и пошла бить заднее стекло, для симметрии. Не сильно, но оно амортизировало, она стала бить сильнее, ещё сильнее и сильнее, стекло треснуло. Алька осмотрела машину со стороны.

–Здорово. Вытащила железяку, потом опять засунула.

–Да пусть торчит, так даже лучше.

Алька зашла в баню, там нигде не было воды, у неё всё во рту пересохло, даже не было слюны. От этого было в горле больно, казалось, что во рту было много иголок и они вонзались в нёбо, и язык был колючий и шершавый. Сильно болела голова, как будто огромные молотки били по вискам, а в голове огромный червь, который там шевелился. И при каждом шевелении создавал боль. Альку сильно трясло, как будто это был не её любимый сад, а огромный холодильник. На улице тоже нигде не было воды. Уже светало, запели птицы.

Алька зашла в баню, только грязные тряпки, полотенца. Положила под голову, накрылась ими, легла на узкую, холодную скамейку.

Сколько она так лежала, трясясь и корчась от холода, она не знает. Она немного забылась, когда услышала в саду голоса людей. Когда она вышла из бани, она увидела Сергея и его жену.

–И. О, ужас! Белая, прекрасная машина, была похожа на носорога потому, что в лобовом, разбитом стекле, торчала арматура. Алька с ужасом смотрела на разбитую машину, на фоне разбитых окон в доме. Везде были разбросаны разбитые стекла. Если сказать, что ей было страшно, это было не то слово. Ей было ужасно стыдно. Как будто её раздели догола, намазали дерьмом, и вывели на огромную, многолюдную площадь. Алька смотрела на своё творчество, выпучив глаза. На это страшное зрелище, трясясь, как в лихорадке, толи от холода, толи от страха. Она чувствовала, что ей теперь не жить. Пришли её последние денёчки, а может и часочки. Если он раньше её ни за что бил, жестоко, то за это точно прибьёт. Если бы ей раньше кто-то сказал, что она, когда ни будь в жизни сможет такое натворить, она бы не поверила. Она, на всякий случай, отошла подальше, в глубь сада и спряталась за не большое деревце.

–Это как надо было довести женщину, что б она разбила твою машину. Сказала Тая, глядя на Вадима. Вадим подошёл к Сергею:

–Вот, полюбуйся. Всё в дребезги. Что, милицию вызывать?

–А что милиция? Это частное дело. Может, ты её сам по пьянке разбил, тебя же ещё и загребут.

–А что? Психушку вызывать?

–У тебя, что крыша поехала? Радуйся, что она тебя не прибила, придурок. А надо было бы. Ха. Ха. Ха. Сергей посмотрел на Альку.

–Ты до чего жену довёл? Она даже боится подойти сюда. Тая подошла к Альке, которая плакала и тряслась, обняла её.

–Вот. Козёл. Не плачь, Аля.

Алька позвонила по объявлению в газете. Поехали. Оставили машину. Мастер заменил переднее, лобовое стекло, а заднего ни где не было. Алька сама нарезала и заменила стекла в рамах дома. Потому, что её муж умел только водить машину, пить, гулять и драться. Альке уже больше не хотелось ждать, когда он заменит заднее стекло, она подошла к мужу:

–Вот оставшиеся деньги, от продажи машины, тебе хватит на заднее стекло. Пожалуйста. Уезжай. Я прошу тебя. Это последние деньги, у меня больше нет. Забери всё, только оставь меня в покое. Пожалуйста. Он уехал.

ОДНА

Альке даже плакать не хотелось, она не знала, радоваться или печалиться. Она была такой опустошенной, усталой, ей даже ничего уже больше не хотелось. Она машинально кормила собак, птиц, животных. Она так хотела простого, человеческого, женского счастья, семьи. Она так старалась, завела хозяйство, животину, работала в огороде, выращивала овощи, ягоды, фрукты. Делала на зиму заготовки, она так радовалась всему, как ребёнок. Зачем ей всё это одной. Она была сломана, разбита, убита, морально и физически.

–Господи! За что мне всё это? В чем я согрешила? За какие грехи? Она подняла глаза к потолку.