это разве не инцест?

– Я не спрашивал, но догадываюсь, что ей как минимум четырежды шестнадцать

– О! Значит, женишься на возрастной, чтобы тюрьмы избежать? Звучит неплохо, мои поздравления.

– Вечно ты все передергиваешь, – обиженно сообщил он и думал положить трубку, но вспомнил, зачем звонил, и спросил: – Лучше скажи, что ей подарить? Она попросила что-нибудь любопытное, и я не знаю.

– Подарок, – назидательно сообщила Ю. сквозь смех, – должен выбираться исключительно по предпочтениям того, кому его дарят, а не по советам друзей, которые объект страсти даже не видели ни разу.

Н. попрощался, сосредоточился и начал думать. Думал, пока шел, пока ехал, пока покупал ужин в магазине и дома, дома тоже думал. На секунду решил надеть мантию, пробраться к ней домой и поразмышлять там, но это только на секунду. Наверняка ведь потом придется забыть о свидании – вряд ли она захочет куда-то идти с жабой. Или крысой. Или еще чем-нибудь в лучшем случае живым.

Интернет тоже подвел, советов было много – слишком много – и ни один из них не выглядел убедительно. На третью ночь, когда Н. уже отчаялся составить нестандартный поисковой запрос, чтобы получить нестандартный ответ, он вспомнил, как в детстве любил печенья с предсказаниями. Записки всегда были туманные, расплывчатые, но он мастерски их толковал, и вот уже Успех женщины – это не много мужчин, а один значило, что родителям обязательно нужно было подарить ему на день рождения Оптимуса Прайма, который сам, по нажатию кнопки складывался в грузовик. Обычно работало, родителей забавляли его изощренные логические конструкции, и игрушки появлялись.

Он купил мешок печенья и съел его под пиво. Сначала вытаскивал наугад, после, когда выяснилось, что ничего хорошего из предсказаний не придумывается, разложил их на диване в ряд и ел по порядку – когда ему в пятый раз попалось Сегодня наступило то завтра, о котором вы волновались вчера, он решил закругляться и осознал – печенье ведь и есть отличный подарок. Нужно только придумать приятные предсказания и испечь его самому.

Наутро он нашел рецепт, купил продукты и уселся сочинять. К вечеру предсказания были готовы – не лучшие сентенции в мире, это он понимал, но в любом случае симпатичнее тех, которые он читал вчера. Всю ночь он готовил, остужал, аккуратно укладывал в коробочку, и наконец подарок был готов.

Он поспал пару часов, оделся и отправился вручать. Хотел оставить у двери, позвонить и убежать, но кроме подарка был еще пакет с мантией и шапкой, и он решил не рисковать. Он позвонил, и она открыла так быстро, будто бы стояла у двери и ждала, когда он наберется смелости. У Н. снова перехватило дыхание от того, как она хороша собой, он вручил пакеты, пробормотал что-то, что даже сам не разобрал и стремительно ушел.

То есть убежал.

Весь оставшийся день и вечер он изнывал, то ходил кругами по квартире, то выходил на улицу, и глубокой ночью, изможденный, ненадолго уснул. Утром он понял, что снова не может усидеть на месте, открыл сайт с вакансиями, послал письма тем компаниям, о месте в которых было глупо даже мечтать, заварил крепкий кофе и едва не выронил чашку, когда зазвонил телефон. Его позвали на собеседование первым звонком, и на еще одно – вторым. А потом позвонила она и сказала:

– А вы меня удивили и даже убедили. Приглашайте, если еще не передумали.

Конечно же, он не передумал.

Они договорились встретиться этим же вечером, после второго его собеседования, попрощались, и Н. начал собираться. А перед выходом из дома по привычке поднял трубку стационарного телефона и сказал:

– Отбой, ребята, все разрешилось. У меня сегодня свидание, а еще я, кажется, работу нашел.

– Отлично! – ответил искаженный компьютерной обработкой голос. – Признаться, мы уже задолбались про твою шапку слушать. Вот про свидание потом рассказать можешь. И про работу тоже.

Н. ответил:

– Удачного вам дня, – и положил трубку, не дождавшись ответа.

И решил, что даже не будет начинать об этом думать.

двадцатое

(хоррор про петлю времени)

***

Я убиваю его каждое утро, и это стало таким же привычным, как то, что в 7:32 громко чихает Вита, соседский ребенок, а в 8:16 молодая женщина, которая спешит к остановке, поскальзывается на луже и удерживается на ногах, но роняет стакан с кофе. Ее зовут Полина, я знаю, потому что теперь трепетно отношусь к именам и выясняю все, которые могу. Полина работает в туристическом агентстве, кофе – важнейший ее утренний ритуал, и весь день она будет злиться, что не вышло попить его так, как хотелось. Я сочувствую. Полину следовало бы называть девушкой, но я больше не могу говорить это слово. Глупо, наверное, цепляться за него, но я не буду себя поправлять.