Это было в царстве Чу в 3 веке до н.э. Книга 1. Наложница генерала, приносящего мир. Часть 3

Служанка приветствовала его, низко кланяясь. Она пыталась напомнить Бай Юй, что нужно поздороваться с господином, как положено.

— Уйди, — хмуро, сказал Сян Юй, не глядя на нее.

Чжу Чжу вышла из домика, понимая, что хозяин не в духе и сейчас будет ругаться на наложницу Бай за непочтительность.

— Я давно хотел спросить у тебя… — раздумчиво начал Сян Юй.

— … ты точно младшая дочка семьи Бай? — вдруг спросил он, поднимая глаза.

— А?

Что это за вопрос такой? За год она получила из дома всего два письма, там упоминалось только имя ее сестры, Бай Цзинь. Она не знала, кто из них старшая, кто младшая.

— Я не знаю, — Бай Юй растерялась и не успела подумать.

— А, — сказал Сян Юй и не стал дальше спрашивать.

Он замолчал, снова опустил глаза и без особой цели, переложил на столе несколько предметов, а потом поднес к глазам странную шпильку с витым острием и начал ее разглядывать.

— Это что такое? — спросил он.

— Это…

Бай Юй не ожидала, что генерал Сян пропадет на пять дней, а потом вдруг явится, утащит со стола саморез и подарит ему все свое внимание!

— Это чтобы вкручивать в дерево, — ответила Бай Юй.

— Мгм…

Сян Юй еще повертел саморез в пальцах, потом спросил:

— Это твой кузнец сделал?

Бай Юй кивнула.

— Суэй Тиень, — напомнила она.

— Мгм…

Сян Юй снова нахмурился, подумал и сказал:

— Бай Юй, ты, значит, любишь ездить к кузнецу?

— Ну… — Бай Юй была сбита с толку таким вопросом. — Можно так сказать, наверно…

— Тогда можешь съездить, — сказал Сян Юй. — Я разрешаю.

Увидев, как засветились глаза Бай Юй, Сян Юй поздравил себя с глубоким пониманием женской души.

Улыбка расползлась на лице Бай Юй, потому что она радовалась, что помирилась с Сян Юем.

Первый раз за долгое время она улыбалась.

— Веди себя… — начал Сян Юй.

Шлеп!

Бай Юй прижалась к Сян Юю и пристроила щеку у него на груди.

— Веди себя в городе хорошо, — наставительно говорил генерал Сян, беспомощно глядя сверху вниз, как голова младшей наложницы пытается влезть в углубление его грудной мышцы. — Чтобы я потом не жалел о своей доброте!..

Бай Юй чувствовала как ее тревога и беспомощность растворяются в травяном запахе, исходившем от свежестиранной рубашки Сян Юя, в запахе кожи от ремней и его тепле. Он что-то говорил, но ей это сейчас было неинтересно.

Это был не ее мир.

Это не был ее настоящий дом.

Этот мужчина не был ее мужчиной.

Но она иногда забывала про все.

"Совсем немножко, — думала Бай Юй. — Я украду хоть пять минут, пока он еще не уехал…"

— И смотри, не сделайся избалованной из-за того, что господин тебе потакает!..

— Мм… — невнятно сказала Бай Юй, завладев рукой Сян Юя и перехватывая ее за спиной другой своей рукой, чтобы обнять себя ею.

Внутри Сян Юя было хорошо и спокойно, словно побитая штормом лодочка добралась до тихой гавани.

При виде такой послушной Бай Юй, Сян Юй почувствовал, как будто сердце его поливают медом. Это был редкий драгоценный момент, когда ему не хотелось связать ее по рукам и ногам и засунуть в рот кляп.

— Бай Юй… — сказал он.

— Мм…

— Бай Юй, мне надо идти.

Потому что если он сейчас же не уйдет отсюда, он вообще сегодня никуда не уйдет!

Бай Юй с обидой посмотрела вверх, на господина.

С такими словами Сян Юй отправился заниматься делами, прямой и гордый.

В его душе боевые знамена не реяли высоко, как тигриные шкуры, они были все оборваны и прострелены, и злой ветер трепал их без жалости.

–

*[157]丢脸 /Diūliǎn/ букв. "терять лицо" — т. е. потерять уважение, навлечь на себя позор

*[158] образы из стихотворений Ли Бо и Лиу Цзунъюаня, поэтов династии Тан (8 в.)

–

ГЛАВА 65. Горькие воспоминания, сладкие надежды

Весной голубое небо накрыло Поднебесную, от моря до моря.

После ночи приходит день, после холодов настает тепло. Зеленые побеги тянулись из уродливых корявых стволов старых утунов. Поля сражений заросли молодой травой, мечи и копья остались ржаветь в земле. Из гнезд вылетали подросшие птенцы зимородков, они присаживались отдохнуть на обмытые дождем кости, а потом снова вспархивали и играли в воздухе, радуясь жизни.

Колокольчики проросли сквозь пустые глазницы.

Теплые дожди смывали страх и печали.

Люди останавливались, улыбались и кланялись вслед повозке, в которой ехали наложницы генерала Сяна. В садах цвели розовые цветы. Старик мыл каменного льва у ворот. Таким был тот мирный день в тихом пригороде Учжуна.

Бай Юй и Юй Ваньсин улыбнулись друг другу. Чун Хуа, жена кузнеца Суэя, в конце зимы родила мальчика, и они везли Суэям подарки.

Широкие ворота в конце проселочной дороги были, как всегда, не заперты. Бай Юй и Юй Ваньсин оставили повозку на обочине и вошли вместе со служанками. В большом дворе была тишина, только дерево шелестело молодыми листочками. Не стучал молоток в мастерской, не слышно было голосов. Навстречу гостям никто не вышел.

Гости остановились и растерянно огляделись.

— Эй! — позвала Бай Юй.

В это время дверь западного покоя бесшумно открылась. Из нее вышла дородная Чун Хуа. Она шла тихо, даже как бы крадучись. Увидев посетителей, Чун Хуа удивилась и расплылась у улыбке.