Это было в царстве Чу в 3 веке до н.э. КНИГА 1. Наложница генерала, приносящего мир, часть 2

Душа Бай Юй преисполнилась симпатии к бедному Сян Чжуану, который безнадежно вздыхал и хмурился, возвышаясь над ней на целую голову.

Выяснилось, что Сян Чжуану очень нравится старшая дочь в одном семействе из Учжуна, но он не хочет сейчас договариваться о свадьбе, потому что он уходит на войну и, если погибнет, невеста будет считаться его вдовой, и ее семья может запретить ей в дальнейшем выходить замуж. Дело в том, что быть родственниками Сянов — большая честь и выгода для семьи вдовы, но только пока она не вошла в дом другого мужа.

Когда один из слуг передал Сян Чжуану просьбу Юй-цзецзе посадить у нее во дворе цветущие кусты, он решил, что это, наверно, подходящая идея для подарка на память. На всякий случай он решил спросить совета у цзецзе, женщины ведь лучше понимают в таких делах.

— Юй-цзецзе, пожалуйста, научи меня, *[99} — сказал Сян Чжуан с поклоном.

— Обязательно, — ответила Бай Юй.

У бедного Чжуан-диди не было никого, кто бы научил его ухаживать за девушками! Разве только дядя, холостяк в тридцать пять лет, растивший двух чужих детей, и старший брат, единственный романтический поступок которого за всю жизнь был, когда он купил себе красавицу, но потом забыл ее забрать.

Конечно, диди пропадет без ее руководства.

Или пригонит батальон солдат, которые обсадят всю невестину усадьбу баобабами.

Интересно еще, что это за инициативный слуга, который надоумил гения меча Сяна заняться посадкой кустов?

У нее было подозрение.

— Братец Чжуан, — с любопытством спросила Бай Юй. — А ты хотя бы раз говорил девушке о своих чувствах?

Сян Чжуан с ужасом посмотрел на нее.

Зря спросила.

Разговаривать с невестой до свадьбы — кому такое может прийти в голову?! 208 год до н. э. на дворе.

— Я и так потерял всякий стыд! — горько сказал Сян Чжуан.

Потерял стыд?!

Сян Чжуан, ну-ка с этого места поподробнее!

Цзецзе слушает тебя внимательно!

— Я всегда смотрю, как она ходит по рынку, — признался он и повесил голову на широкую грудь, не в силах снести позора.

"Надо что-то делать, — подумала Бай Юй. — Иначе род Сян точно вымрет и не оставит наследников."

— Ну ты хотя бы… напиши ей письмо!

Паника отразилась в карих глазах Сян Чжуана, он сделал движение, как будто хочет убежать.

(Бай Юй, торопится объяснить:) — Ты можешь написать ей стихи, чтобы намекнуть о своих чувствах.

(Сян Чжуан, обдумывает мысль:) — Девушки любят стихи?

Сян Чжуан обнаружил, что горизонт его знаний о девушках расширился сегодня до немыслимых широт!

(Бай Юй:) — Чжуан-диди, ты знаешь какие-нибудь стихи?

(Сян Чжуан:) — Конечно. Я знаю песни.

Бай Юй приготовилась слушать, умиляясь на Сян Чжуана, обнаружившего поэтические глубины в своей суровой солдатской душе.

(Сян Чжуан:) — Гхм…

Левый мой конь свалился,

Правый мечом изранен,

(воодушевляясь)

Мне голову враг отрезал,

Но были храбры мы в битве…*[100]

(Бай Юй:) — …

Поэтические глубины суровой солдатской души Сян Чжуана, они… суровые.

(Бай Юй:) — Подожди здесь!

Она сбегала в домик и скоро вернулась с бамбуковой дощечкой, на которой было написано:

"Ты — на юге,

Я — на севере.

Но я буду посылать к тебе

Диких гусей."*[101]

— Гусей?.. У них зажиточная семья, у них есть гуси…

— Чжуан-диди! Это поэтический язык!..

— …И поросята тоже есть. — успел сказать Сян Чжуан.

Глядя на озадаченное выражение на мужественном лице Сян Чжуана, Бай Юй совершила мысленный фейс-палм и понадеялась, что девушка, для которой предназначалось послание, имеет более гибкий ум, чем младший Сян.

Вечерело.

Облака ненадолго расступились, и закат поливал малиновым золотом цветы османтуса и цицзы в маленьком дворе.

Бай Юй склонила голову набок и, незаметно для себя, улыбалась, засмотревшись на вечернюю красоту.

В тени вдоль деревянных построек к ней неслышно приблизился темнеющий в сумерках силуэт. Человек встал у нее за спиной, на почтительном расстоянии и поклонился.

— Госпожа будет пересчитывать? — любезно спросил он.

Бай Юй покачала головой, пряча улыбку и пытаясь придать себе строгий вид.

— А если тут меньше десяти тысяч? — спросила она.

— Здесь ровно десять тысяч сто тринадцать, — без зазрения совести заявил Цуо Су. — Госпожа мне не верит?

Его лицо изобразило детскую обиду.

Бай Юй рассмеялась.

— Тебе не стыдно использовать наивного Сян Чжуана для своих целей? — спросила она.

На звук разговора из комнаты вышла Ли Лэ и сердито уставилась на Цуо Су.

— Ты зачем пришел? — сказала она. — Уходи. Госпожа, скажите ему!

— Я хворост принес, — спокойно сказал Цуо Су. — Ночная сырость вредит нежному женскому организму.

Он приветливо посмотрел на Ли Лэ.

— Тем более, когда организм такой симпатичный, — добавил он.

— Ты!..

Ли Лэ покраснела не хуже гения меча Сян Чжуана, убежала в комнату и захлопнула дверь.

Цуо Су усмехнулся и тоже ушел.

–

*[97] 七子花 цицзы хуа (букв. "цветок семи сыновей" — по количеству цветков в соцветии) (=гептакодиум, осенняя сирень) — высокий куст, цветущий белыми цветами до конца лета, которые сменяются ярко-розовыми плодами, похожими на кисти сирени. Происхождение — юг Китая.

紅花檵木 — китайский бахромчатый цветок (=ремнелепестник) — декоративный вечнозеленый кустарник с лепестками, напоминающими ленты