Эта ночь была бархатной

Элвис открыл было рот, чтобы высказать это соображение, но тут же закрыл его: инстинкт самосохранения мудро подсказал, чтобы он не говорил лишнего. Раз Маг принял решение в отношении его, незачем просить объяснений. Хорошо уже то, что его не выгнали из отряда «соколов».

Маг развернулся, и они пошли назад — к дому, где находилась квартира.

— Вопросы есть? — спросил Маг, и по его ухмылке Элвис понял, что тот точно знает, о чем парень думает.

Элвис вынул руки из карманов, достал из заднего кармана джинсов помятую пачку сигарет:

— Э-э… Гаспачо… как он?

Во-первых, его действительно волновала судьба товарища; во-вторых, как-то глупо было заводить разговор о старшинстве Блондина.

Маг нахмурился:

— Он ранен.

— Да, но как его самочувствие?

— Лежит в койке… с пулей в животе. Как он может себя чувствовать?

— Просто все думаю о нем.

— Не надо, — резко ответил Маг. — Возвращайся домой.

Элвис кивнул. Вытащил сигарету, закурил, перешел улицу и направился к нужной квартире. Маг зашагал в противоположную сторону. Элвис надеялся, что не навредил себе, задав вопрос о Гаспачо. Но в тот же вечер Маг позвонил и официально уведомил Блондина и Антилопу, что старшим их группы назначен Элвис. Элвис отметил свое повышение без особой помпы. Надел наушники и стал слушать «Eleanor Rigby»[23], попивая фанту.

Глава 4

Майте считала, что привычный уклад жизни придает смысл существованию, и сама пыталась придерживаться определенного распорядка. С понедельника по пятницу делать это было несложно, поскольку ритм ее жизни был подчинен работе в офисе. А вот выходные предполагали простор для фантазии. Появлялось много возможностей для бесцельного шатания, погружения в скуку.

По субботам Майте поднималась с постели на час позже обычного, варила себе кофе и выпивала его в компании своего попугайчика. Где-то в одиннадцать шла за продуктами на рынок, что стихийно возникал в близлежащем парке. Там перекусывала у одного из лотков, торговавших горячей пищей, затем тащила домой сумку с овощами и фруктами, по дороге покупала газету.

Однако в тот день Майте не стала задерживаться на рынке. Ей не терпелось поскорее вернуться домой. Полночи она не спала, рисуя в воображении квартиру соседки. Она могла бы отправиться туда еще на рассвете, но знала, что куда лучше продлить минуты предвкушения, посмаковать их на языке. Покупая продукты, она пыталась предугадать цвет штор, стиль мебели, которую она увидит в квартире Леоноры. Передвигаясь между прилавками со спелыми бананами и помидорами, она грезила наяву.

Убрав продукты в холодильник, Майте наконец позволила себе повернуть ключ в замке и войти в квартиру Леоноры, медленно притворив за собой дверь. Встала посреди гостиной и, сложив руки на животе, стала рассматривать комнату.

Синие шторы из джинсовой ткани были задвинуты. Майте включила свет. Убранство комнаты омыло мягкое желтое сияние лампы, приглушаемой бумажным абажуром. Предметов обстановки у Леоноры было меньше, чем у Майте, но она отметила, что вся мебель более качественная. Один угол занимало кресло из ротанга со спинкой, по форме напоминающей распушенный павлиний хвост. Оно было завалено холстами. На кушетке лежало украшенное длинными кисточками покрывало с узором в виде бабочек. Низкий столик и два дивана образовывали столовую. По стенам тоже стояли холсты.

Майте посмотрела картины. Скучные, решила она, сплошь красные брызги и пятна, не несущие в себе никакого смысла. А вот фотографии на полке ее заинтересовали. На них были запечатлены Леонора и ее друзья в разных позах. На одном снимке девушка, с сигаретой в руке, сидела на коленях у какого-то парня, запрокинув голову назад. Майте долго и внимательно разглядывала фото, изучая красивое мужское лицо.

Об ее ноги потерся толстый полосатый кот. Майте с раздражением отогнала животное. Хотела сначала закончить осмотр квартиры, а потом уж приступить к выполнению скучных обязанностей — покормить кота и вычистить его туалет.

Майте прошла в спальню и увидела, что матрас Леоноры лежит на полу. Красные шелковые простыни, скомканные, валялись на середине матраса; рядом, тоже на полу, стояла пепельница. И спиртное здесь имелось — бутылки дорогого вина. В углу — позабытые два грязных бокала. На стопке книг возле тарелочки с оплывшими наполовину ароматическими свечками восседал керамический Будда. И все же, несмотря на богемный антураж, здесь пахло деньгами. О богатстве кричали каждый ультрасовременный стол из стекла и латуни, дорогая посуда, деревянная шкатулка с изящной резьбой, в которой Леонора хранила разноцветные пилюли, пакетик с марихуаной и еще один с грибами. Кроме того, Майте заметила как дешевые браслеты, так и золотые, а также деревянные бусы и модные солнцезащитные очки.

Сам воздух в квартире был пропитан деньгами, а также запахами марихуаны и дорогого вина, скисающего в открытых бутылках.