Эсминцы и сражение на Балтике. Том 3

Пока они ехали, Саша слушал доводы своего дяди. Он был, конечно, согласен, что есть еще много чего полезного в тех воспоминаниях, которые он принес из будущего. Так что Игорь Добрынин, наверное, прав. Может быть, и не надо ему лезть на передовую, а вот правильно организовать тех же подводных боевых пловцов необходимо. Нужно их срочно готовить, хотя бы ради того, чтобы захватить шифровальную машинку немцев с музыкальным названием «Энигма». Одно это уже принесет родной стране облегчение, потому что расшифровка немецких сообщений резко снизит число потерь, хотя бы на море, если похитить вражескую субмарину. А можно и надводный корабль захватить. А то и штаб какой-нибудь. Там тоже используют «Энигмы». И вообще, если хорошо подготовить подводных диверсантов, то можно хоть ракету «Фау» попробовать притащить из Пенемюнде вместе с ее конструктором Вернером фон Брауном. Да и годный уран можно попытаться утащить у тех же американцев из-под носа.

Глава 8

Александру Лебедеву было странно снова увидеть Таллин без объемных спальных районов, предприятий и спортивных объектов, построенных в советское время. И без тех заметных высоких зданий из стекла и бетона, в которых размещались торговые центры и гостиницы в начале двадцать первого века. В июне 41-го панорама города имела гораздо меньший объем. В сущности, если смотреть с моря, то доминировал старый центр, расположенный на холмах и украшенный старинными башнями, древними стенами и высокими колокольнями, окруженный жиденьким поясом предместий.

Когда-то Таллин немцы называли Реваль. Но самое древнее название Калеван, родина Калева, мифологического предка всех эстов. Поселение на этом месте возникло очень давно. Когда арабский географ Ал-Идриси впервые упомянул о нем в 1154 году, город уже существовал. Таллин за многие века видел разное. Город пережил чуму и многие войны. Он побывал под властью датчан, сменившейся в 1227-м году нашествием немецких рыцарей ордена Меченосцев. Впрочем, в 1238-м датчане вернули себе эти земли Эстляндии еще на сотню лет, а потом продали их Тевтонскому ордену. До середины шестнадцатого века город входил в Ганзейский торговый союз. А в 1561-м году перешел под власть шведской короны. После победы в Северной войне Петр Первый присоединил прибалтийские территории к своей империи. Городу дали имя Ревель, а в 1719-м образовалась Ревельская губерния. Только в 1919-м город получил эстонское наименование Таллин. Эстонская Советская Социалистическая Республика вошла в состав Союза 6-го августа 40-го года.

Когда в сентябре 1939-го с нападения Германии на Польшу и последовавшего быстрого разгрома поляков началась Вторая мировая, правительство Советского Союза срочно озаботилось принятием мер для обеспечения безопасности на Западном направлении. Разумеется, сразу же вспомнили о создании буферных зон вдоль границ. А поскольку Эстония, Латвия и Литва географически располагались между Восточной Пруссией и СССР, то на них внимание обратили в первую очередь.

Даже подписав акт о ненападении с Германией, разграничивший сферы влияния, Сталин не собирался безучастно наблюдать, как немецкая военная машина подползает все ближе и ближе к границам Союза. А в Прибалтике, в том числе и в Эстонии, имелось немало политиков, которые выступали за скорейшее сближение с Третьим Рейхом, хотя формально прибалты провозглашали свои страны нейтральными. Под давлением советской стороны, осенью 39-го года правительства Эстонии и Латвии подписали с Советским Союзом пакт о взаимопомощи на десятилетие, в котором обязались поддерживать друг друга в случае военного нападения. В приложениях к этим договорам значилось, что Эстония разрешает СССР арендовать территории для военных баз на островах Моонзунда Эзель и Даго, а также в городе Палдиски, а Латвия не будет возражать против размещения баз в Лиепае, Вентспилсе, а также вдоль Ирбенского пролива для его защиты.

И дипломаты ведущих стран тогда признали эти договора. Даже Великобритания не оспаривала тогда того факта, что наличие военных баз в Прибалтике стратегически очень важно для безопасности СССР. Это только в двадцать первом веке англосаксы настолько обнаглели, что перестали признавать, что у России могут быть какие-то свои стратегические интересы и под предлогом защиты прибалтов от русских сами разместили там военные базы, а тогда в 1939-м даже Черчилль вполне признавал интересы Советского Союза, и это Александр Лебедев хорошо помнил.