Если Небо Упадет

— Нет! Он никогда не сделал бы мне больно, — решительно заверяю я и вдруг вспоминаю вазу, пролетевшую в нескольких сантиметрах от моего лица. Растеряно убираю назад волосы, придавливаю их пальцами к голове и тяну, — Артем подсел на иглу. Мне недавно об этом рассказала Лена. Я хотела найти его родителей, пожаловаться — пусть ябедничество и некий род предательства, плевать — но сегодня он сам пришел. Минут за пятнадцать до нашей с тобой встречи.

— И что он хотел?

— Не знаю. Думаю, он обижен и уязвлен. Я никогда не отвечала взаимностью на его чувства. Исчезла после смерти родителей. Сейчас встречаюсь с тобой.

— А мы с тобой встречаемся? — Толкаю парня в бок. Усмехаясь, он ласково обнимает меня со спины, целует в ухо и прижимает к себе. — Мира, если он колется, с ним опасно находиться рядом. Он ведь не контролирует свои действия.

— Ему плохо, Дим. Тема считает меня предателем, сгоряча начал принимать таблетки. Теперь…

— Стой, стой, стой. Где здесь твоя вина? Его зависимость — его проблемы.

— Но он мой друг. — Смотрю на парня взволнованно, с вызовом. Почему-то внутри просыпается странное ощущение, будто я должна защитить Артема, должна ответить за него, должна объяснить, что он заслуживает помощи. — Я не могу бросить его в такой ситуации.

— Никто и не говорит тебе бросать. Просто твои переживания напрасны. В смысле, ясное дело, ты волнуешься: лучший друг так влип. Но в борьбе с наркотиками, ты бессильна в той же степени, что и он сам, понимаешь? Винить себя в его глупости — абсурд. Это его решение, его выбор.

— Есть еще кое-что. Раньше я играла с ним, играла с его чувствами, — признаюсь и стыдливо опускаю взгляд на сомкнутые пальцы. Пару раз выдыхаю теплый воздух, а затем нехотя продолжаю. — Знаю, это ужасно, но мне нравилось наблюдать за его вечной податливостью. За его постоянной верностью, что ли. Как у собаки. Господи, — покачиваю головой и раздраженно прикрываю глаза. — Я вела себя отвратительно. Ужасно. Поэтому недавно пообещала себе больше никогда не делать ничего подобного, не опускаться так низко. Но сегодня — сегодня природа опять взяла вверх. Случайно, честно, абсолютно случайно я вновь сыграла на его привязанности.

— И что же ты сделала? — настороженно интересуется Дима.

— Попросила завязать с наркотиками ради меня.

— Это все?

— Думаешь, я бы смогла пойти дальше? — вскидываю брови и оборачиваюсь. Парень молчит, и это злит меня так сильно, что я отодвигаюсь в противоположную от него сторону и уязвленно расширяю глаза. — О чем ты говоришь?

— Я не сказал ни слова.

— Тогда о чем ты подумал?

— Пойми меня правильно. Этот разговор, как красная тряпка. Я не имею ничего против твоего друга, возможно, он отличный, замечательный парень, как скажешь. Но, Мира, неужели ты действительно думала, что его неразделенная любовь может мне понравиться?

— Речь сейчас не об этом.

— Речь всегда об этом. Все сводится к чувствам.

— Но я не…

— Знаю. Ты не хотела.

— Неужели ты ревнуешь?

Несмотря на напряжение, Дима криво улыбается и, пожав плечами, отрезает:

— Отчасти.

— Отчасти? — взрываюсь хохотом. — Но это глупо.

— Это нормально. Я не хочу тебя потерять. К слову жизнь у нас с лимонным привкусом, все шатко, хрупко, и тут вдруг на горизонте появляется достойный соперник.

— Какой же он достойный соперник, если я ничего к нему не испытываю?

— Мира, вы знакомы с детства. Он в курсе всех твоих сокровенных страхов, желаний, грешков, он видел, как ты росла, знает, что ты любишь, что обожаешь, в каком количестве, когда и как часто. Он слышал, а может и был свидетелем той истории, из-за которой у тебя на правом плече притаился маленький шрам. Он часть твоей жизни, важная часть. А я кто? Мало сказать, что я ревную. Это само собой разумеется, уж поверь. Более того, я завидую. Завидую тому, как он тебе близок. Ты умудрилась даже разозлиться, когда я намекнул оставить его в покое.

— Но…

— Это дорогого стоит, — настаивает Дима. И выдыхает. — Я бы хотел увидеть тебя с длинными волосами — ты вроде говорила, что подстриглась? Так вот я могу только мечтать об этом, а он — нет.

— Причем тут мои волосы? — удивившись, спрашиваю я и взмахиваю руками. — Разве это имеет значение?

— А как же? Ты вообще в курсе, что по длине волос раньше судили о целомудрии девушки? Да-да, так что, подстригшись, ты автоматически перешла в круг распутных амазонок, ведущих беспрецедентный образ жизни, и это не мои слова. Так выразилась преподаватель по психологии на одном из наших семинаров.

Смеюсь. Протираю руками лицом и ошеломленно восклицаю:

— Ты перевел тему! Речь абсолютно не об этом.

— Прости, но, кажется, рекламная пауза закончилась.

Дима наваливается на меня всем телом и, хохоча, я оказываюсь вновь прижатой к шершавой поверхности крыши. Приготавливаюсь отбиваться: вот-вот и парень начнет меня щекотать, его пальцы уже забрались под кофту, уже касаются моей талии, но вдруг он останавливается. Нависает надо мной, смотрит прямо в глаза и нежно убирает локон волос с правой щеки.

— Все будет хорошо, слышишь? Твой друг одумается.