Если есть рай

Дело в том – послушайте, – что тела наши так же иллюзорны, как и сны, продолжал говорить Антон Антонович, не обращая никакого внимания на то, что я встала. Во сне вы можете научиться вызывать любые формы, любую реальность, любых богов. Послушайте, не уходите еще! (Мне пришлось снова сесть.) Если вы сможете научиться тому, о чем я вам рассказываю, то можете во сне прожить любую жизнь, какую только захотите. Можете себе выбрать – хи-хи – гораздо лучшую жизнь, чем здесь выпала, – это я не к тому, разумеется, что ваша жизнь недостаточно хорошая, а к тому, что всегда есть возможность ее улучшить во сне, понимаете.

Голос Антона Антоновича звучал все громче и пронзительнее. Он вдруг схватил меня за руку.

Я вот, Серафима Григорьевна – Серафима, – всегда пытаюсь во сне жить совсем другой жизнью. Вы не представляете, какой я во сне стройный красавец; наяву же я – то, что вы изволите видеть, а именно оплывшее существо непонятного возраста.

Он опять засмеялся. Я высвободила руку из его потной горячей ладони и встала со словами: так мы завтра встретимся в восемь за этим же столиком.

Правда? Вы не забудете? – спросил Антон Антонович и сложил ладони вместе.

Нет-нет, конечно, я не забуду, сказала я и наконец пошла к выходу.

Я шла не оглядываясь, но мне казалось, что Антон Антонович не сводит глаз с моей спины. Он наклоняется (думала я) и тщетно пытается найти еще какую-нибудь информацию, которую он мог бы сообщить, чтобы остановить меня, чтобы заставить меня вернуться и снова сесть за столик. Я думала, что ему не хочется оставаться одному в этом кафе, в этом городе, в этой стране, в этой части света, на этой планете, в этой вселенной, в этом мире, где он, Антон Антонович Барсуков, – совсем один и всегда был один, и всегда чувствовал себя одиноким – кроме как во сне, где его, наверное, любили.

Глава 12

В гостиничной комнате я включила аппарат на стене, который летом служил кондиционером, а зимой обогревателем. Он монотонно заурчал, но комната нагревалась с трудом. Никогда бы не подумала, что в Индии могло быть так холодно. Варгиз никогда не рассказывал мне про холод. Он возьмет мои руки в свои и спросит: ты что, замерзла? А я скажу: да, у вас холодно везде, и на улице, и в домах. И еще я скажу: я никогда так не мерзла, как в Индии.

Я могла бы позвонить ему, у меня теперь был номер его телефона, записанный на листке бумаге. Я, конечно, могла бы связаться с ним по одной из социальных сетей, в которые он выкладывал фотографии. Но мой опыт подсказывал, что мне надо найти его без предупреждения. Настичь и удержать, пока он от меня не ускользнул – потому что бывшая возлюбленная, которая появляется из ниоткуда, которая вдруг сваливается как снег на голову, может напугать. Как будто бы в любви есть что-то пугающее, сказала я невидимому собеседнику, как будто бы я могу сделать Варгизу что-то плохое! Я безопасна, как кролик, я просто хочу еще раз увидеть того, с кем познакомилась, просто хочу сказать «привет, как дела?», мне просто было любопытно увидеть его город и его страну, у меня просто было свободное время и желание куда-то поехать, чтобы расширить кругозор. В этом нет ничего ненормального, в этом нет ничего пугающего, я – только одна туристка из тысяч, которые посещают Дели каждый год. Но тот самый голос, который я слышала, спускаясь днем по лестнице после бесплодной попытки увидеть Варгиза, шептал, что любовь страшна и что она пугает, ее стоит бояться, она толкает на преступления, и что я сама не понимаю, как выгляжу и что делаю, я не замечаю, как безумие овладевает мной, как одержимость диктует мои шаги по этой южной земле.

Я могла бы попробовать увидеть Варгиза во сне, как советовал Антон Антонович. И удержать его там. Научиться управлять сновидениями, как велел Антон Антонович Барсуков. Удерживать сны и заставлять их подчиниться нашей воле. Может быть, если бы я овладела этим умением, мне не понадобилось бы ехать в Бенарес. Или вообще в Индию. Варгиз был бы со мной, где бы я ни находилась. Я провела бы всю жизнь во сне. Я просыпалась бы лишь против воли, по необходимости, чтобы выполнить скучные обязательства постылой жизни наяву.

Пытаясь согреться, я забралась в кровать и укрылась двумя одеялами. Обогреватель продолжал тарахтеть, в комнате все еще было холодно и пахло чем-то жженым.

Я уже думала, что не усну этой ночью, но постепенно усталость взяла свое.